Дрессировщик. Приручение

— Я не говорила такого, Игорь Дмитриевич! Мне бы и в голову не пришла такая ересь! — Хотела снова дернуться в его сторону, чтобы мимикой, жестами, всем видом показать несогласие… Но вспомнила, чем закончился недавний порыв, и больше не рискнула. Смотрела прямо перед собой, не видя ничего, кроме размытых силуэтов на экране. Абсолютно не понимая, закончилась та самая увлекательная драма или еще продолжается. В сознании фиксировалось лишь то, что большой палец мужчины легко поглаживает ее плечо сквозь тонкую ткань пижамы. Это было совершенно не страшно, не больно, и бежать никуда не хотелось. И только себе, наверное, Женя смогла бы признаться, что это легкое прикосновение было ей приятно. И тепло от руки шло, которого она уже давно не испытывала. Человеческое тепло, к которому хотелось тянуться и прижиматься.

Глава 15

В душе Суворова воцарились ирония, сарказм и жесткая издевка. Он изо всех сил держал лицо, чтобы Женя не догадалась, ни в коем случае, что за мысли бродят в его голове. А он смеялся, изнемогал от комизма происходящего: знатный холостяк, которому не отказывала ни одна знойная и опытная кошечка, сидел и тихо млел рядом с запуганной, диковатой и странной малолеткой. Будто ценный приз выиграл, воспринял это ее поражение перед взрослой хитростью.

Да, он был очень всем доволен. Женька поддалась, причем намного быстрее, чем сам Игорь ожидал. Похоже, что травма, о которой она так серьезно говорила, была больше из разряда надуманных и раздутых, чем из числа реальных проблем. Иначе, вряд ли бы все случилось так быстро и просто. Женя просто не смогла бы так безболезненно расслабиться и позволить мужчине подобную близость.

Ее смущение, когда лица оказались в секунде от поцелуя… Игорь многое отдал бы, чтобы еще раз увидеть этот момент, но рассмотреть его внимательнее, подробнее… Искушал ее взглядом, нарочно, проверял, на что ей хватит смелости, как далеко зайдет, и к чему, на самом деле, девушка внутренне готова. И все ее мысли считал по мимике, как по книге: она думала о поцелуе, хотела его и боялась, стеснялась Игоря и старалась победить стеснение… Борьба шла нешуточной, но ничего не говорило о том, что девушка борется со страхом.

А значит, самую главную проблему устранили. Конечно, он и не надеялся на то, что Женя про нее забудет и никогда не использует, чтобы не подпускать Суворова ближе. Но он уже получил в руки главное оружие: знал, что при желании эту причину можно отмести и не вспоминать вовсе. Главное, чтобы Женя не заметила, что обороняться ей стало нечем…

На сегодня ему было достаточно этой маленькой победы. Можно было бы форсировать, конечно, и поиметь в ту же ночь, прямо в этой комнате, все, чего хотелось давно. Но Игорь никогда не относил себя к разряду жадин и обжор. Предпочитал смаковать вкусности, растягивая любое удовольствие во времени и пространстве.

Потому и смеялся сейчас над собой, над тем, что абсолютно расслаблен и удовлетворен, чувствуя, как девушка спокойно сидит, прижатая к его боку. Над тем, что кайф ему приносит не оргазм замученной ласками женщины, а тихая радость девчонки, сомлевшей от того, что его большой палец выписывает ровные круги, плавно перемещаясь от плеча к горячей шее. В общем, никогда и никому, кроме себя, Суворов не признался бы, что не может понять, в маразм он впал или в детство.

Хотелось бы растянуть удовольствие и подольше, и совсем девчонку не отпускать. Ее теплое тело приятно грело — и физически, и морально. Однако в какой-то момент Игорь понял, что Женя снова начала напрягаться, скорее всего, чего-то нового себе насочиняла, и совсем не спешила наслаждаться моментом. В любой войне нужно уметь отступать — на время, отдавая лишь часть позиций — чтобы потом не проиграть свое главное сражение, не начинать все снова, но уже с готовым к борьбе соперником.

Как только эта светлая мысль посетила голову, уже весьма затуманенную и усталостью, и радостью от немалой победы над девушкой, Суворов резко нажал на пульт, отодвинулся от Жени. С неизменной усмешкой встретил ее непонимающий взгляд.

— Хорошего понемногу, Евгения. И фильмы смотреть до утра ни черта не полезно, ни мне, ни тебе. Так что, пора по койкам. Разбегаемся?

И с удовлетворением наблюдал, как она замешкалась. Вроде бы, подскочить хотела и удрать восвояси: это было заметно по напряженному телу, по тому, как подалась прочь… А в глазах плескалось сомнение: явно же, хотела что-то сказать напоследок. И похоже, что не обычное пожелание доброй ночи, а нечто более личное, теплое… Хотела сказать и не решалась.

Игорь бы и сам не отказался от этого "более личного", в идеале — не на словах, а на деле. Например, поцелуй… да хотя бы в щеку, совершенно приличный… Он едва удержался от того, чтобы первым проявить инициативу, но решил, что этого будет слишком много для неокрепшей психики. Спугнуть — как нефиг делать, а обратно возвращать замучаешься. Если бы она сама двинулась навстречу — не оттолкнул бы. Но Женя сидела, все так же, в нерешимости, будто застуканный на пакости маленький зверек.