Дрессировщик. Приручение

Это было невероятно. Немного похоже на то, о чем шептались девчонки, обсуждая свои приключения с парнями. Кажется, о подобных ощущениях наперебой рассказывали авторы женских романов. Женя еще отказывалась верить всем этим глупым рассказам и восторгам: она-то знала, на самом деле, что ничего хорошего мужчина сделать не может, тем более, находясь вот так близко. А Игорь сейчас дал ей понять, что никаких слов не придумаешь, чтобы описать… чтобы передать… Да, впрочем, и описывать ничего было не нужно. Только, закрыв глаза и до боли кусая губы, удерживать сбивчивое дыхание и не стонать. Её пугали эти ощущения, слишком острые, чтобы расслабиться и не переживать. Тело предавало, переставало слушаться. То подрагивало, когда горячие губы прикасались в самых неожиданных местах, то замирало, когда острые зубы слегка прикусывали кожу; изгибалось дугой, когда под спину пробирались неугомонные, сильные руки, а потом опадало безвольно, стоило лишь на секунду остаться без их поддержки… Девушке очень хотелось бы стать немного сдержаннее, не показывать Суворову эту свою неожиданную слабость, ведь он сейчас мог творить, что угодно, играть, как с послушной куклой. Но другое желание пересиливало, слишком острое, слишком внезапное: раствориться в ощущениях, поддаться, прижаться ближе к мужскому телу, свободно дышать, не стесняясь, подстегивать его своими руками… может быть, даже обнимать и гладить. Этого особенно сильно хотелось.

— Ты себе палец сейчас отгрызешь, мне кажется. — Абсолютно спокойный голос отрезвил, наступившая пауза остудила. Как только руки Суворова остановились, сам он поднялся чуть выше, холодный воздух, проникший между телами, неприятно захолодил. Лишь тяжесть ладоней, уверенно лежащих на ее груди, приятно грела и убеждала, что все произошедшее ей сейчас не почудилось.

— Что? — Проморгалась, стряхивая с себя наваждение. Попыталась понять, что мужчина имел в виду.

Он взял ее ладонь и внимательно рассматривал костяшки на мизинце. Молча хмурился, заставляя нервничать и недоумевать.

— Зачем ты руки себе кусаешь, скажи? Больше занять их нечем? — Удивил вопросом, а потом развернул ее руку так, что Жене стали видны следы от зубов, оставленные на костяшках.

— Ннне знаю… Нечаянно. Я не заметила… — И действительно, она не помнила, когда и как успела себе навредить.

— Понятно. Это, конечно, льстит… Но давай договоримся, Жень, сразу, ладно? Не надо себя увечить, что бы ни случилось. Тем более, пока еще и поводов особых не было, мы еще только разминались с тобой. Начать не успел, а тут уже пошли производственные травмы… — И не понять было, шутит он или говорит на полном серьезе…

— Я постараюсь. Честно. — Встретила взгляд, полный сомнения, недоверчиво поднятую бровь. — Ну, я же не специально его кусала, Игорь Дмитриевич! — И осеклась, неожиданно услышав его хохот.

Глава 19

Нет, конечно, ржать, как конь, в такой ответственный момент было не очень верно. В принципе, смех и прелюдия очень плохо сочетаются, так же, как раскаты хохота неуместны при соблазнении. И совсем неважно, кто смеется: тот, кто пытается совратить, или тот, кто уже готов поддаться… Но Суворов не мог удержаться, хоть и понимал, что Женя сейчас может снова уйти в себя, обидеться, потерять доверие. С другой стороны, ему необходимо было найти повод, чтобы отвлечься. Слишком податливое тело, чересчур яркое женское желание заставляли мутиться разум, отпускали контроль к чертям. Возможно, Игорь получил бы невероятное удовольствие, если бы разрешил себе все и сразу. Но ему хотелось иначе. Чтобы девушка четко знала, что происходит, и зачем она это делает. Трахнуть неопытную девчонку — дело нехитрое. Намного сложнее сделать так, чтобы назавтра она не сбежала из дома, не простив себе этого позора и стыда.

Просмеявшись, он понял, что Женя молчит и смотрит, почти не моргая. В глазах — вопрос и недоумение, и на самом подходе, очень близко, стыд и боль. Возможно, и слезы непрошеные, ведь не зря так странно поблескивает под ресницами…

— Не обижайся. Все нормально, честно.

— Я совсем глупая, да?

— Ты нормальная, Жень. Ситуация необычная. — Помедлил, подбирая слова. — Меня еще ни разу не звали по имени-отчеству женщины, которых я только что трогал и облизывал, от пупка и до самой шеи…

Он намеренно не стал смягчать краски, назвал вещи своими именами. Во-первых, не очень любил притворяться, во-вторых, Женя должна была это понять и принять, а в-третьих, ему нравилось смотреть, как щеки девушки снова заливает краска, а сама она снова взволнованно и трудно дышит.

— Прости…те. Я как-то не подумала…

— А тебе и нужно думать над этим. Как хочешь, так и называй. Можешь на "ты" и Игорем, можешь на "вы" и с отчеством, можешь сочетать как угодно. Мне пофигу, вообще-то. Просто было неожиданно.

— Хорошо. Игорь… — Видно было, как сложно привыкнуть к такому обращению, потому что с трудом остановилась.

— Жень, мы с тобой о другом совсем говорили, между прочим. Помнишь?

— Э… Да. Кажется. Чтобы руки не кусала, да?