Древесная магия партикуляристов

Однако все иные возможности были еще фантастичнее: Томас просто по возрасту не мог оказаться отцом молодого партикуляриста… Лаура?! Ну что ж, он готов был поверить в это, но…

— Ну… — Юлия глубоко вдохнула и выдохнула. — Вы — не совсем его дядя. Вы мой дядя… ваше высочество. Мы с Матиасом, конечно, не женаты, а еще только обручены, но по правилам Матиаса это почти то же самое, что брак.

Что ж… в конце концов, Юлия на пять или шесть лет моложе Матиаса, так что ничего невозможного в этом нет.

Рютгер многозначительно посмотрел на Томаса. Тот внезапно покраснел — крайне редкое зрелище для графа Марофилла — и хрипло воскликнул:

— Я ничего об этом не знаю! Рютгер, я же говорил вам… Я ведь только с Кирстен…

— Нет! — Юлия покраснела тоже. — Ничего подобного! Ваше высочество… ваше сиятельство… ведь у вас же был еще один брат, не так ли?..

Томас, будучи семейным историком, вспомнил моментально, Рютгеру же пришлось напрячься, однако и до него дошло почти сразу же:

— Да, тот, которого похитила ведьма… Не хотите ли вы сказать, что она увезла его в Эскайпею?..

Юлия пожала плечами:

— Бабушка Джули всегда жаловалась, что в нынешнем цивилизованном обществе ведьме прожить все труднее и труднее, и качественных жаб из-под могильных плит больше не достанешь.

— Бабушка Джули? — при всем самоконтроле Томас никак не мог справиться с озадаченным выражением лица.

— Ну да, — охотно кивнула Юлия. — Меня в ее честь назвали. Онатоже просчиталась. Я так поняла, что она в свое время выкрала моего отца, думая, что это девочка… а потом оказалось, что мальчик. Ну, ведьму из него было не сделать, поэтому пришлось просто воспитывать…Тогда она заставила папу жениться и завести ребенка как можно раньше и нацелилась сделать ведьму из меня, но ее схватил радикулит, и пришлось отдать меня в обучение жрецу.

— Дитя… — мягко спросил Рютгер, — а как ты свела концы с концами?..

— Я сегодня вечером смотрела ваши семейные хроники, — сказала Юлия. — И догадалась. Сами посудите: у меня типично марофилловский темперамент!

При этом она строила такое невинное личико, что всем собравшимся, кроме, пожалуй, Матиаса Бартока и сэра Аристайла, было как день ясно, что девушка лжет.

Кстати, о Матиасе Бартоке: все это время он стоял, как каменный столб, и на лице его не отражалось ничего.

— О нет! — воскликнула вдруг леди Лаура, упала на колени в росистую траву и зарыдала. — Ужели мой избранник, мой единственный, уже связал себя узами?! О, сердце мое разбито!

Один из кухонных псов жалобно заскулил и ткнулся леди Лауре в плечо. Она машинально погладила собаку и реветь перестала.

Матиас же наконец разомкнул губы и произнес:

— Правильно ли я понимаю, что состою в кровном родстве с родом, с которым связан узами кровной мести?

— Выходит, что так, дорогой племянник, — улыбнулся Рютгер. — Должен вам признаться, что, несмотря на обстоятельства, я рад этому родству, пусть и столь косвенному.

Матиас сел в траву и скрестил ноги с таким видом, как будто намеревался просидеть так следующие сто лет. Рояль, по-прежнему остававшийся у него за спиной, пару раз ткнул партикуляриста в спину одной из своих ножек, но ничего не добился.

— Что с ним? — кашлянув, спросил Томас у вновь обретенной племянницы.

— Очень плохо, — Юлия закусила губу. — Я этого опасалась… Он, как говорят у нас в Унтитледе, «завис».

— Завис?! — всполошилась Лаура, вскочив на ноги. — Девочка моя, он что, хочет повеситься?!

— Может быть, и надумает… — мрачно проговорила Юлия. — А может быть, нет. Я теперь сама не знаю, что ему взбредет в голову… — она беспомощно оглянулась на Марофиллов и короля, произнесла тихим шепотом: — Но это был единственный способ! Он ведь так верит в кровь! Ничем иным его не пронять!

— Понятно… — со вздохом Рютгер Марофилл положил Юлии руку на плечо. — Очень изящный ход, достойный члена нашего рода… Только теперь надо развить эндшпиль, чтобы все не перешло в вечный пат или еще что похуже.

Юлия слабо улыбнулась.

— Да… у меня была одна идея, но я не знаю, сработает ли она…

— Я тебе уже говорил, — пожал плечами Антуан, подходя к ним (гвардейцы шагали за ним след в след, что немедленно вылилось в несколько отдавленных ног), — пока не попробуем — не узнаем… — он вдруг откашлялся, приосанился и на какую-то долю секунды стал таким королем, каким будет, дай боги, лет через двадцать: величественным, могучим и громогласным.

Антуан Двадцать Восьмой приказал крайне весомо:

— Леди Лаура Вдохновенная, леди Юлия… ммм… Отважная, лорды Рютгер, Томас и Лютер Марофиллы… На колени!

Все пятеро переглянулись, однако ослушаться короля даже не пришлось им в голову — они опустились на колени, как было приказано, в росистую траву. Юлия только вздохнула о судьбе своего нового нежно-голубого платья, которое непременно окажется испачкано травяным соком, а леди Лауру даже это соображение не обеспокоило — и вовсе не потому, что ее платье было зеленым, а потому, что такие земные размышления были чрезвычайно далеки от мест, где обычно парил ее разум. Лютеру, правда, пришлось выйти из-за спины короля и встать перед ним, но в остальном заминок не последовало.