Древнее хобби

– Подождите, – я подошла к охраннику и залепила ему такую пощечину, что у него голова мотнулась в сторону. – Тебе разве мама не говорила в детстве, что девочек бить нехорошо?

– Все, пакуем их, – скомандовал один из пятнистых.

Красавцев увели. Я подула на отбитую кисть и потрясла ею.

– Могли бы предупредить, что у вас тут намечается хорошая заварушка.

– Не могли, это секретные сведения. И потом, кто знает, как бы вы повели себя, – Кирилл посмотрел на меня сочувствующе.

Я выглянула в окно, но там ничего не было видно. Белый туман заволок весь двор, даже сквозь щели в окне просачивался неприятный запах.

– Дымовуха, – объяснил Кирилл, – скоро рассеется… Полина, вы держались геройски, мы все видели… Вы в норме?

– Да, только шея болит!

– Извините, раньше не получилось… Вообще-то у нас все было под контролем…

– Ничего себе под контролем! – Я нагнулась и достала из-под кровати удавку, держа ее за кончик двумя пальцами. Кирилл взял ее у меня, положил в целлофановый пакет.

– Жиропотовые следы этого урода здесь есть, так что не отвертится…

– Мы ехали за вашим автобусом всю дорогу на омоновской «газели», – начал рассказывать Антон, – мы тебя из виду не теряли.

– А массовика-затейника тоже взяли? – спросила я, все еще потирая шею.

– Ты о ком?

– Об отце Игоре, точнее, Перетятько… Как там его?

– Петр Федорович. Не знаем еще, сейчас выясним.

Мы втроем пошли осматривать дом. На втором этаже оказалось аж семь таких вот маленьких комнаток с большой кроватью. Так что молодым людям, воодушевленным проповедью отца Игоря о всеобъемлющей любви, было где уединиться. А вот цокольное помещение оказалось самым интересным: это была одновременно кухня, химическая лаборатория и кладовка для хранения каких-то трав. Они пучками свешивались с потолка, и было их довольно много. Вот из чего готовил свой волшебный «чай» отец Игорь. А еще мы увидели пакетики с каким-то зеленым порошком. Дверь в это помещение была железной. Похоже, доступ сюда был далеко не у всех. Антон постоянно щелкал фотоаппаратом.

Когда мы вышли на улицу, я опять спросила у Кирилла, задержан ли отец Игорь.

– Сейчас посмотрим. Вы его в лицо хорошо знаете?

– Опознать смогу.

Он подвел меня к автобусу, на котором мы приехали в деревню. Я зашла в него, посмотрела на всех сидящих. Александр с Алексеем, Варвара Епифанцева со своим бойфрендом, еще человек двадцать… Все в наручниках. Но отца Игоря среди них не было. Я так и сказала старшему лейтенанту.

– Похоже, ушел, зараза!

Антон тоже заскочил в автобус, сделал несколько снимков сектантов:

– Ребята, улыбочку! Вас снимает пресса. Скажите «сы-ыр»!

В это время к Кириллу подошел один из пятнистых, как я поняла, главный у них, и сказал:

– Нашли потайной ход в цокольном этаже. Ведет в лес.

– Черт! Ушел! Упустили! Капитан, возьми нескольих ребят, прочешите лес в том направлении. Он не должен уйти…

Но капитан даже не успел отдать команду своим подчиненным. Антон вскрикнул и показал рукой в сторону леса. Все повернулись туда. Нашему взору предстала интересная картина: из леса прямо к нам шагал отец Игорь. Но шел он как-то странно, убрав руки за спину. Сзади него шли трое бомжей, подталкивая проповедника и грозя ему кулаками. Я глазам своим не поверила. Это были Вася с Люсей, мои старые знакомые. С ними шагал еще один мужик им под стать, грязный и оборванный. Этой странной процессии не дали приблизиться к нам, омоновцы тут же подскочили, положили всех лицом в землю и приставили к головам автоматы.

– Мы свои! Свои! – заверещала Люся.

Я объяснила Кириллу, кто это. Всем, кроме Перетятько, разрешили подняться. На него тут же надели наручники, обыскали, вынули из кармана пистолет и запихнули в автобус к остальным сектантам. Люся с Васей подскочили ко мне:

– Мы вообще-то не знаем, нужен он вам или нет, но так… прихватили на всякий случай.

– Вы, ребята, даже не представляете, какую птицу поймали!

– Что, важную? – уточнила Люся.

– Не то слово!

– Вот подфартило! – обрадовался Вася.

– Мы слышали, как тут у вас палили. Видели, как дом штурмом брали. А мы там рядом были, в кустах за забором отдыхали культурно, пивко пили. Вдруг видим – бежит! Вылез из какой-то норы, встал, коленки отряхнул – и драпать! Так Боксер прямо из-за куста этому спринтеру подножку и поставил. Тот ка-ак шмякнется! А мы – прыг на него! И давай ему руки заламывать! Моим поясом связали! – Люся обвела всех гордым взглядом.

– А с этими что делать? – спросил один из пятнистых, указывая на бомжей. – Может, их тоже – в автобус?

– Это же свои! – возмутилась я. И, повернувшись к Люсе, спросила, кивнув на их товарища:

– А этот, третий, кто он?

– А, это – из наших, Боксер.

– Боксер? В каком смысле?

– Он и вправду боксер, – пояснил Вася, – когда-то на ринге выступал. Но потом у него от постоянного долбания по голове с мозгами стало… того… Он из спорта ушел, стал пить. С горя!

Вася сказал это таким тоном, что все поняли: причина более чем уважительная. Боксер стоял немного в сторонке, скромно опустив голову. Я подошла к нему:

– Вас как зовут?

– Боксер.

– Нет, имя.

Бомж смутился, как-то замялся, а потом промямлил:

– Санек.