Древнее Зло (СИ)

  Ивердих усмехнулся, поерзал, глядя на моего ученика по-блядски томным взором, словно уже раздевает, обтирается и облизывает по всему телу... как он любит смотреть на жертв, мысленно уже снимая с них плоть легчайшими касаниями кромки своего лезвия. Так, чтобы кровь хлестала фонтаном, а еще живой кусок мяса орал от боли и ужаса. Но мы все знали: огненный близнец никого из своих не тронет... даже в мыслях.

  - Он меня не удержал... - промурлыкал Ивери.

  - Не удержал? - иронично переспросил Лис.

  Ивердих похабно облизал губы.

  - Я лизнул его за пальцы... опалил ладонь искрой... Он не удержал меня. Позволил моей рукояти проскользнуть в руке, а я врезался ему в его жирную ногу всем лезвием, прорубая от щиколотки вверх до самого колена... сквозь кость и мясо... пока не уперся и не завяз в коленном суставе... А потом пошел вниз, став обоюдоострым... Разрезая мясо и кость как топленый жир... пока не увяз в камне пола. Я даже рану прижег, чтобы эта тупая скотина не истекла кровью! - Ивердих печально вздохнул. - Но он взял и сдох от болевого шока... Как несправедливо.

  Крадар слушал огненного близнеца и... улыбался. Единственный из людей, к кому капризные близнецы проявили благосклонность и кого признали... достойным танцевать с ними в бою. Человек со странной историй и логикой, не присущей людям, но понятной разумным древним артефактам настолько, что он стал равным для них. Пусть пока человеком, но...

  Но он единственный человек, ставший со мною рядом наравне по собственной воле и желанию, дополняя мои сильные стороны и перекрывая мои недостатки. Единственный человек, кого я могу спокойно и уверенно взять с собой напарником в глубины Катакомб Иверо. Единственный, кто сам пришел ко мне в одной из моих жизней, и сумевший за пятеро суток без моего согласия и дозволения врасти в память и душу настолько, что я, вспомнив его в другой жизни, прошел сквозь время и заплатил Виру за то, чтобы он жил сейчас.

  - Тебя же снова подняли, - спокойно спросил Крадар, вгоняя в еще хранящую влажность почву свежесрезанную сырую веточку с развилкой.

  - Да, - согласно кивнул Ивердих, жадно поведя носом на вкусный аромат свежей крови: напарник принес мясо, уже порезанное и нанизанное на влажную почти негорючую ветвь. - Преступник. Он воспользовался случаем и сбежал, рискнув поднять меня с пола и посмев поверить, что он сможет... владеть мною, - яд вновь вкрался в его голос, сплелся змеями в свистящем шепоте. - Я дозволил ему тешиться иллюзиями... Верить, что жестокий раскаленный клинок покорился его воле... - мягкий мелодичный смешок сорвался с его губ. - Я долго пробыл с ним. Я позволил ему носить меня... Убивать мною. Годами... Он кормил меня вкусными душами и так сочно, красочно и сытно... боялся меня.

  Крадар установил опоры и поставил мясо запекаться: по воле Ивердиха пламя втянулось в угли, давая ровный сильный жар. Такой, какой требовалось.

  - Я его не убил... Нет. Я играл в него. Долго, - продолжил говорить клинок, облизнувшись от упавшей в пламя капли крови. - Он же хотел меня. Так ярко жаждал владеть мною... что я позволил ему нести меня в мир... Позволил лить кровь и кормить меня... А за это... В благодарность за убитых мною... Я свел его с ума, нашептывая ночами, показывая, как пожираю пламенем его плоть и заставляю душу вечно гореть и корчиться в агонии...

  Легкая мечтательная улыбка сгладила его черты обманчивым умиротворением. Клинок прикрыл глаза, вспоминая и сладко облизывая наши чувства неутолимой жаждой и памятью о вкусном, сочном, трусливом существе, лишь по случаю наделенного тем, что не было им использовано - разумом и яркой, но гнилой душой.

  - Он не мог спать. Боялся... - тихо мурлыкнул Ивердих. - Сны потрясали его трусливую душонку до самого ядра, раскалывая его на части... - голос окрасился поддельной жалостью. - Он бежал в ужасе, пытался бросить меня, избавиться... но не мог разжать пальцы. И сдох посреди дороги от истощения и усталости, сойдя с ума и превратившись в бессмысленно бормочущий, ссущийся под себя кусок мяса, которым и был. - Клинок фыркнул и брезгливо дернул губой. - Я даже не стал сжигать его тушу, позволив разложиться и сгнить под жарким солнцем на радость червям и личинкам падальщиков.

  Яркие и сочные образы вкрадывались в разум, показывая давно минулое. Показывая мир восприятием оружия. Артефакта, которому незнакомо понятие сострадания, жалости и сочувствия... к разумным. Тем, кто в собственной алчности возжаждал владеть им.

  - А что потом? Кто поднял тебя из пыли? - мягко спросил Таллис.

  - Зверек вроде вашей рыжей лесной хищницы, - искренне и честно ответил меч.

  - Лисы? - переспросил мой ученик.

  - Да-а-аа...

  - И утащила с собой?

  Он кивнул.

  - Да.

  - В зубах?

  Ивердих вновь кивнул и улыбнулся, но тепло, с мягкостью искренней приязни.

  - Я ее грел во время холодов.