Древнегреческие праздники в Элладе и Северном Причерноморье

Вазы с иллюстрациями кулачного боя входят в число наиболее ранних аттических сосудов, появившихся в Северном Причерноморье. Таковы кратер из Пантикапея, расписанный в мастерской известного вазописца Лидоса в середине VI в. до н. э. (рис. 65), килик из Мирмекия того же времени и килик из Ольвии третьей четверти VI в. до н. э.[871] Наиболее выразительна сцена кулачного боя на панафинейской амфоре конца V в. до н. э., найденной на азиатской стороне Боспора (рис. 61)[872]. В центре картины двое бойцов. На кистях рук у них намотаны ремни, игравшие роль современных боксерских перчаток. Вазописец показал заключительный момент схватки: побежденный упал и, подняв руку, молит о пощаде замахнувшегося победителя. За его спиной стоит судья в нарядном плаще с узорами, с венком на голове и длинным посохом в руке. С другой стороны от бойцов изображен атлет, наблюдающий за боем. Он держит еще не завязанные на кистях ремни. Это эфедр – боец, который должен сразиться с победителем.

Вазописцы VI-V вв. до н. э. рисовали участников тренировок и состязаний в процессе выполнения упражнений, а с конца V и в IV в. до н. э. художники чаще всего изображали атлетов со стригилями рядом с тренерами и судьями[873].

Ольвийские надписи свидетельствуют о том, что в праздничных агонах выступали высшие должностные лица государства – архонты и стратеги: Пурфей отличился в метании копья и диска, Адой стал первым в беге и прыжках, а Леонид дальше всех метнул копье (IPE I2. 130, 138). Эти сведения показывают, что некоторые участники агонов выступали и завоевывали победы в двух видах состязаний. То же самое отмечено в херсонесских надписях: Критобул стал победителем в кулачном бою и борьбе, Антилох – в беге и кулачном бою, не известные по имени – в беге и метании копья (IPE I2.434, 435; НЭПХ. 20).

Лучшие атлеты Северного Причерноморья отправлялись на различные игры в Элладу и завоевывали там призы[874]. Достоверно известно, что боспоряне, херсонеситы и ольвиополиты принимали участие в Пифийских играх и в Сотериях в Дельфах, а также в Аполлониях на Делосе. Ольвиополиты и боспоряне ездили на праздники в свою метрополию Милет и на афинские Панафинеи, а херсонеситы посылали своих представителей на афинские Анакии, посвященные Диоскурам[875]. О присутствии ольвиополитов на Истмийских играх упомянул Дион Хрисостом (IX, 5); косвенное свидетельство о поездках боспорян на Немейские игры можно усмотреть в одном граффито эллинистического времени из Нимфея[876].

Греческие государства всегда гордились победителями на всевозможных играх. Завоевание первенства считалось не только собственным достижением человека, но и проявлением божественной милости к атлету (Pind. Ol. VIII, 65-71), музыканту или драматургу[877]. Таким образом, победитель оказывался лицом, выделенным божеством, которому посвящался праздник. Это представление, характерное для архаического и классического периодов, постепенно угасало в эллинистическое время, когда многие поэты, музыканты и атлеты становились профессионалами, разъезжающими по всей греческой ойкумене с одного празднества на другое. Наверное, они появлялись и в городах Северного Причерноморья; однако надписи римского времени с упоминанием высоких ольвийских должностных лиц, побеждавших в различных видах атлетики, показывают, что здесь продолжали состязаться не профессионалы, и их победы по-прежнему имели высокую общественную ценность. 

ГЛАВА XIII. МУЗЫКА, ПЕНИЕ И ТАНЦЫ ВО ВРЕМЯ ПРАЗДНЕСТВ

Античный праздник почти всегда сопровождался музыкой, пением и танцами. Эта триада составляла понятие музыка и считалась подвластной Аполлону и Музам[878]. Приобщаясь к этим искусствам, эллины испытывали наслаждение и счастье; в такие моменты им казалось, что они становятся похожими на богов. Вот как об этом писал Страбон (Х, 3, 9; С. 467): «Музыка, сопровождающая пляску, ритм и мелодия приводят нас в соприкосновение с божеством, как вызываемым музыкой удовольствием, так и художественным исполнением» (перевод Г. А. Стратановского).

Праздничные шествия и жертвоприношения богам проходили с пением и танцами под аккомпанемент духовых и струнных инструментов. Улицы оглашались песнями с музыкальным сопровождением, когда свадебный кортеж двигался из дома невесты в дом жениха, а вечером и ночью веселые компании возвращались с симпосионов, распевая и пританцовывая под мелодии аулоса, лиры или барбитона (рис. 82). В домах инструментальная музыка и хоровое пение звучали на праздничных застольях; туда состоятельные люди приглашали профессиональных музыкантов, чаще всего флейтисток (рис. 80). О существовании таких профессиональных музыкантш в Северном Причерноморье свидетельствует надпись на надгробии IV в. до н. э. из Мирмекия (КБН. 875).