Древнеиндийские домашние обряды (обычаи)

Совместная еда. В конце обряда «четвертого дня», когда он происходит в доме жениха, муж дает жене поесть вареной пищи, со словами: «Я прибавляю дыхание к твоему дыханию, кости к твоим костям, мясо к твоему мясу, кожу к твоей коже» (Параскара, I, 11, 5). Позднее эта совместная еда превратилась в супружеское пиршество, и теперь совершается после второй свадьбы. Комментируя «Параскара-грихьясутру», Гададхара замечает: «Муж ест со своей женой, согласно обычаю». Еда вместе с женой запрещена в индийских дхармашастрах, но это исключительный случай, не вызывающий греха. Церемония символизирует союз мужа и жены.

Разборка свадебного навеса. В паддхати описывается церемония, не засвидетельствованная в грихьясутрах, которая заключалась в том, что убирали изображения богов и разбирали свадебный навес. Это должно происходить в какой-либо четный день после свадьбы. Нечетные дни запрещены, кроме пятого и седьмого. [188]

9. Похороны (антьешти)

Последнее священнодействие в жизни индийца — антьешти (церемония похорон),[1] которым заканчивается последняя глава его жизненного пути. При жизни индиец освящает свою земную жизнь, совершая в различные ее стадии обряды и церемонии. При его уходе из этого мира оставшиеся в живых освящают его смерть для будущего блаженства в ином мире. Будучи посмертной, эта санскара является не менее важной, поскольку для индийца иной мир имеет большую ценность, чем настоящий. «Баудхаяна-питримедхасутра» (III, 1, 4) говорит: «Хорошо известно, что благодаря санскарам, совершаемым после рождения, человек завоевывает этот мир; благодаря санскарам, совершаемым после смерти, — тот мир». Поэтому ритуалисты весьма заботились о том, чтобы похоронные обряды совершались самым тщательным образом.

Различные способы похорон. Древнейшие литературные упоминания похоронных церемоний встречаются в «Ригведе» (X, 14, 16, 17) и «Атхарваведе» (XVIII, 1, 2, 3, 4). Есть несколько мест в ведийских гимнах, на основании которых можно предположить существование обычая оставлять тело без погребения. В «Атхарваведе» (XVIII, 2, 3, 4) говорится, возможно, о теле, выставленном после смерти на съедение стервятникам,[2] как это делается парсами. Существование обычая погребения во времена «Ригведы» доказывается содержащимися в ней стихами. Обращаясь к покойному, которого уносят и кладут на кладбище, жрец говорит:

Сползай в эту мать-землю, необъятную, дружелюбную землю!
Отроковица, нежная, как шерсть, для того, кто дает вознаграждение,
да защитит она тебя от небытия!
Расступись, земля! Не дави (его)!
Дай ему легко и быстро погрузиться!
Укрой его краем (своей) одежды,
как мать (укрывает) своего сына.
Растворяясь, будь твердой, о земля!
Ведь тысяча столбов должна быть воздвигнута.
Да будут твои покои окроплены жертвенным маслом!
Да будет ему здесь убежище во веки веков!
Да не поврежу я тебя, кладя этот ком земли!
Пусть отцы держат этот столб!
Пусть Яма построит тебе здесь дом! [190]

Ригведа, X, 18, 10-13

Под влиянием позднейшего обычая кремации и последующего погребения останков некоторые ученые считают, что данный гимн относится к обряду «собирания костей» (астхисанчаяна). Согласно комментатору Саяне, приведенные стихи произносились в то время, когда кости покойного складывали в урну и закапывали в могилу. Он опирается на «Ашвалаяна-грихьясутру» (IV, 5, 1), но астхисанчаяна может рассматриваться как остаток древнего обычая погребения, замененного кремацией. Это было компромиссом между двумя обычаями. Мнение Саяны не может быть принято по следующим причинам:

1. Во время кремации произносились стихи с целью отправить умершего на Небо, в обитель Ямы, помещающуюся на Высшем Небе. Если он уже был сожжен и ушел на Небо, почему же вскоре после этого, во время погребения его праха и костей, его просили идти в «его мать-землю, необъятную, дружественную землю»? Такая процедура была бы непоследовательной и противоречивой.