Древнейший народ Японии (Судьбы племени айнов)

Ища и не сразу находя правильные пути в развитии советской антропологии, наши антропологи одновременно вели борьбу с распространенными тогда в западной науке реакционными антропологическими концепциями, в конечном счете отражавшими расистскую антропологическую доктрину. К интересующей нас проблеме имеет отношение, в частности, критика Г. Ф. Дебецем работы Э. Эйкштедта [Дебец, 1935]. Большое влияние на концепции айнской антропологии среди трудов западных антропологов оказали работы Ж. Монтандона [Montandon, 1928]. Связывая айнскую расу с европеоидной, Монтандон, кроме того, рассматривает ее с ологенистической точки зрения, по которой большая европеоидная раса выступает запоздалой и, следовательно, прогрессивной, а ее скороспелым примитивным ответвлением оказывается айнская раса. Критику монтандоновских теорий ологенеза в антропологии дали М. А. Гремяцкий [Гремяцкий, 1934] и С. П. Толстов [Толстов, 1938].

Проблемам этнографии и этнической истории айнов уделялось в эти годы внимание главным образом в работах, посвященных истории Японии в целом [Конрад, 1923]. Публиковались и специальные обзоры по айнам [Катаров, 1931]. Кроме того, необходимо упомянуть материалы по айнскому фольклору, собранные в эти годы Н. А. Невским, но полностью опубликованные лишь спустя много лет после смерти ученого [Невский,1972].

Четвертый, послевоенный период развития отечественного айноведения характеризуется многоплановостью своих направлений. По-прежнему затрагивается айнская проблематика в связи с проблемами этнической истории Японии в целом [Окладников, 1946]. Ценные этнографические материалы были собраны Амуро-Сахалинской экспедицией 1946–1947 гг. Особую ценность имеют собранные ею материалы по орнаментальному и изобразительному искусству айнов, в частности описание змееподобных скульптур с медвежьими головами, на основании которых И. П. Лавров дополнил положения Штернберга о трансформации в специфических условиях Северной Азии айнских культов южного происхождения [Лавров, 1949].

Еще шире эта же теория трансформации южных культов на севере отражена в работе Б. А. Васильева «Медвежий праздник» [Васильев, 1948]. Васильев выделяет два типа медвежьих праздников: один общий, бореальный, и второй, ограниченный бассейном Японского моря и генетически связанный с культовыми обрядами древних мотыжных земледельцев Юго-Восточной Азии. Переносчиками этих обрядов в Амуро-Сахалинскую область и явились, по мнению Васильева, айны. По генезису медвежьего праздника противоположную точку зрения в советской литературе выдвинула А. В. Смоляк, по мнению которой айнское влияние на народы Нижнего Амура сильно преувеличено, а сходные черты их культуры с айнской должны объясняться скорее влиянием палеоазиатов на айнов, нежели наоборот [Смоляк, 1965].

Однако и в этот период наибольший удельный вес в отечественном айноведении принадлежал сюжетам физической антропологии. Уже упоминавшаяся Амуро-Сахалинская экспедиция Института этнографии наряду с этнографическими исследованиями провела весьма детальное антропологическое обследование разных групп населения Нижнего Амура: и Сахалина, в том числе и айнов [Левин, 1949]. По сути дела, это были первые в русской литературе оригинальные материалы по антропологии айнов, собранные по развернутой программе исследований на живых. Что касается публикаций краниологических материалов, то здесь необходимо упомянуть работу Г. Ф. Дебеца [Дебец, 1951], где дана полная сводка краниологических материалов по айнам и другим народам Сахалина и Нижнего Амура. Сводка эта основывается как на имеющихся публикациях, так и на результатах собственных исследований черепов, хранящихся в музеях СССР. Хотя айнская серия до Дебеца была уже обследована дважды [Таренецким и Трофимовой], Дебец перемерил их заново, дополнив программу некоторыми новыми характеристиками.

К этому времени концепция австралоидности айнов прочно утверждается в советской антропологии.