Древнейший

Монахи возвели ее на самом высоком месте острова. Квадратное строение было небольшим, от силы десять ярдов в ширину, но на фоне пейзажа оно смотрелось достойно.

Кормик подбоченился и рассмеялся, ибо напарник был прав. Три с лишним года назад, покидая Пеллинорскую часовню в Вангарде, они были полны надежд и великих помыслов. Им предстояло отправиться в суровый скалистый Альпинадор, нести слово блаженного Абеля варварам-язычникам, обитавшим здесь. Сколько душ они собирались спасти магией самоцветов, истиной и красотой своего послания!

Но их встретили гневной бранью. В каждом слове чужеземцев гордые и сильные северяне слышали оскорбление. Скорее выживая, чем проповедуя, несколько монахов со слугами много недель плутали по морозному безмолвию, пока вконец не заблудились. Вскоре они наверняка умерли бы от голода и холода, если бы не вышли сюда, на просторное, вечно укрытое теплым паром озеро с россыпью разновеликих островов. Отец де Гильб, предводитель экспедиции, провозгласил это чудом и решил, что именно здесь им суждено выполнить миссию и возвести храм.

«Именно здесь, — размышлял Кормик. — На голой скале посреди воды».

— Ох уж эти мне камни, — проворчал он и вновь наклонился за валуном, чтобы на сей раз перебросить его через край канавы.

— Озеро просто кишит рыбой. А какая вода! Ты ее пробовал? — спросил Джавно томным голосом. — Тебе следовало бы благодарить эти теплые источники, брат, за то, что они спасли нас от альпинадорской зимы.

— Наша миссия не только в том, чтобы не умереть здесь.

Джавно пустился в разглагольствования о том, что есть долг абелийского монаха, о неизбежных жертвах и о будущей награде, которая ожидает их после того, как они сбросят оковы земного существования. Он пересыпал речь пространными цитатами из книг, но Кормик не вслушивался. У него была собственная молитва от отчаяния, неожиданная, но верная отдушина. С ее помощью он надеялся понять что-то самое важное на этом запутанном пути под названием жизнь.