Древнекитайская философия. Эпоха Хань

Однако я, Ваш недостойный слуга, диву даюсь. Ведь Поднебесная древности — это также Поднебесная современности, Поднебесная современности — это также Поднебесная древности, это та же самая Поднебесная. В древности в ней было великое устроение. Высший и низшие пребывали в гармонии и согласии, привычки и обычаи были прекрасны и великолепны; [государь] не приказывал, а люди выполняли, что было нужно, не запрещал, а преступления были остановлены; среди чиновников не было мошенников и порочных, среди народа не было грабителей и разбойников, тюрьмы были пусты, сила дэ государя увлажняла благодатью травы и деревья, его орошающие всё благодеяния распространялись на варваров у четырех морей; дивные птицы фэн и хуан прилетали и садились стаями на деревья, чудесные единороги цилинь[530] приходили и прогуливались вблизи столицы.

Если мерить современность мерилом древности, почему же одна так далеко уступает другой? Где пошли против [порядка в мире], что докатились до такого упадка? Или что-то упустили в пути древности? Или в чем-то нарушили принципы Неба? Попробуем проследить это в древности, возвести это к Небу; пожалуй, тогда можно будет увидеть, [в чем дело]!

Ведь Небо дает что-то из своих даров разным существам, только по-разному: если дает им [верхние] зубы — клыки, то лишает их рогов; если придает им крылья, то снабжает их всего двумя ногами. Это значит: кто получил великое, не имеет возможности взять малое. В древности те, кому давалось жалованье, не кормились физическим трудом и не усердствовали[531]во второстепенном занятии. Это тоже [осуществление правила] "кто получил великое, не имеет возможности взять малое", которое совпадает с намерением Неба. Ведь, если кто уже получил великое, но, кроме того, берет малое, Небо не в состоянии обеспечить его; что же говорить о людях? Вот почему простолюдины ропщут многоголосой толпой, страдая от нехватки. Если кто сам в милости и находится на высоком посту, а семье его тепло и она кормится обильным жалованьем и такой человек воспользуется средствами и силой богатства и высокого положения, чтобы соперничать из-за выгоды с простолюдинами, стоящими ниже его, то как смогут простолюдины с ним сравниться? По этой причине он умножает число своих рабов и рабынь, умножает стада своих быков и овец, расширяет свои поля и жилища, увеличивает свое имущество и достояние, накапливает у себя запасы и сбережения, стремится к этому изо всех сил, не переставая, притесняет и угнетает этим простолюдинов, а простолюдины ежедневно обираются, ежемесячно обдираются и постепенно становятся из-за этого очень бедны. Богатые расточительствуют и мотают, имеют излишки и избытки, бедные пребывают в крайности и острой нужде, печалятся и горюют. Если они пребывают в крайности и острой нужде, печалятся и горюют, а высший не избавляет их от этого, то простолюдины более не радуются жизни. Если простолюдины более не радуются жизни, да еще не стараются избежать смерти, как же могут они избежать преступлений? Вот почему наказания, наносящие и не наносящие увечья, многочисленны, но, несмотря на это, невозможно справиться с мошенничеством и пороком. Поэтому, если семьи, получающие жалованье, кормятся только одним жалованьем — и все, не соперничают с простолюдинами в области их занятия, тогда можно будет уравнять прибыли и можно будет добиться того, чтобы у простого народа семьи были удовлетворены. Это принцип Горнего Неба, а также путь глубокой древности, то, чему должен подражать Сын Неба, претворяя это в установления, то, чему должен следовать сановник, претворяя это в действия.

Когда Гунъи-цзы[532] был первым министром князя Лу, он пришел к себе домой и увидел, что жена ткет шелк, разгневался и выгнал свою жену; во время трапезы в доме стали есть мальву, а он рассердился и повыдергал в саду эту мальву. И сказал: "Я уже кормлюсь жалованьем, пристало ли мне сверх того отнимать прибыль у садовника и мастерицы?" Все достойные люди и благородные мужи древности, которые находились на постах, поступали таким образом. По этой причине нижестоящие высоко ставили их поступки и следовали их наставлениям, простолюдины духовно преображались под влиянием их бескорыстия и не вели себя алчно и низко.

Когда дом Чжоу пришел в упадок, его министры и сановники сделались медлительны при исполнении долга и скоры в погоне за выгодой; у них не стало духа уступчивости и бывали тяжбы из-за полей. Поэтому стихотворец с ненавистью язвил их: "Высоко поднялась эта южная гора, скалы на ней громоздятся грудами; высоко вознесся наставник Инь, весь народ смотрит на тебя снизу вверх!"[533] Если ты любишь справедливость, то народ повернется лицом к человеколюбию, а обычаи станут хорошими; если ты любишь выгоду, то народ пристрастится к порокам, а обычаи испортятся.