Древнекитайская философия. Собрание текстов в двух томах

Они всегда видны в воде,

Пусть хоть на дно они уйдут[104].

Поэтому благородный муж, обращаясь к своему сердцу, не обнаруживает в нем ошибок и не испытывает [угрызений] совести. [Причина], почему невозможно сравниться с благородным мужем, заключена в том, что недоступно [обычным] людям.

В «Ши цзин» говорится:

В своем доме смотри за собой.

Перед отверстием в крыше своей не стыдись[105].

Поэтому благородный муж, даже не двигаясь, обладает чувством почтения, даже не говоря, обладает доверием [к людям].

В «Ши цзин» говорится:

[Церемония] жертвоприношения [происходит] в молчании, во время ее нет споров[106].

Поэтому благородный муж не прибегает к наградам, но народ чувствует воодушевление; не проявляет гнева, но народ чувствует страх больше, чем [при наказании] мечом и секирой.

В «Ши цзин» говорится:

Только добродетели нет необходимости выставлять себя [напоказ]

Сотни правителей подражают ей[107].

Поэтому, если благородный муж действительно [усерден] в почтении, в Поднебесной наступает спокойствие. В «Ши цзин» говорится:

Я преисполнен уважения к твоей светлой добродетели.

Ибо она не проявляется в громких звуках и [ярком] блеске[108].

Учитель говорил: «Прибегать к звукам и блеску для того, чтобы изменить людей, — это мелочь». В «Ши цзин» говорится:

Добродетель легка, словно волос[109].

Но волос все же имеет величину.

В «Ши цзин» говорится:

Деяниям небес не присущи ни звук, ни запах[110].

[Это] и есть самое высшее!

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ. «ПОВЕДЕНИЕ УЧЕНОГО» [111]

Луский правитель Ай-гун спросил Кун-цзы: «Платье, которое на вас, учитель, это, [наверное], одеяние ученого?»[112]

Кун-цзы ответил ему так: «Цю в молодости жил в [царстве] Лу и потому носит платье с широкими рукавами, в зрелые годы жил в [царстве] Сун и потому носит головной убор светлого мужа[113]. Цю слыхал, что ученость благородного мужа должна быть обширной, платье же должно быть таким, какое носят другие жители. Цю не знает, что это такое — одеяние ученого».

Ай-гун сказал: «Осмелюсь ли спросить о поступках ученого?»

Кун-цзы отвечал так: «Если перечислять их мимоходом, мы многое упустим; если говорить подробно, задержимся слишком долго. Сменится стража[114], а мы все еще не закончим!»

Тогда Ай-гун приказал [принести Кун-цзы] циновку. Усевшись, Кун-цзы сказал: «Ученый предлагает древние жемчужины [мысли и добродетели], ожидая приглашения [на службу]; с утра до ночи отдает все силы учению, ожидая, что к нему обратятся за советом; хранит верность и преданность, ожидая выдвижения; упорно идет [по пути совершенствования], ожидая, что ему найдут применение. Вот каково самостановление ученого!

Платье и шапка ученого скромны, действия осмотрительны. С важным поручением он словно бы не торопится, незначительное словно бы считает за пустяк. Перед великим он как бы робеет, малого — как бы стесняется. Он с трудом поступает [на службу], но [в отставку] уходит с легкостью. Он скромен, словно нет у него способностей. Таков внешний облик ученого.

Живет ученый в чрезвычайной бедности, сидит и поднимается с места учтиво. В речах обязательно начинает с выражения преданности, в поступках непременно следует среднему и правильному. На дорогах не вступает в спор за более легкий путь, летом и зимой не оспаривает [у других] места гармонии инь и ян[115]. Бережет себя от смерти, ожидая применения, пестует свое тело, дабы иметь возможность свершений. Такова предуготованность ученого.

Ученый не дорожит золотом и драгоценными камнями, ибо его сокровище — преданность и верность. Он не молится [богу] земли, ибо утверждает свои стопы на долге и справедливости. Он не молится о накоплении богатств, ибо своим богатством он полагает обилие учености. Его трудно привлечь, но легко вознаградить; легко вознаградить, но трудно удержать. Ведь в дурные времена он скрывается — вот и трудно его привлечь [на службу]. С неверными долгу он не соединяется — вот и трудно его сохранить. Сначала он трудится и лишь потом [требует] вознаграждения — вот и легко его вознаградить! Так-то ученый сближается с людьми.

Если доверить ученому товары и богатство, если погрузить его в соблазны, — он не изменит долгу перед лицом выгоды; если напасть на ученого многочисленной [ратью], если угрожать ему оружием, — он не изменит своим принципам и перед лицом смерти.