Древнерусские княжества X–XIII вв.

Наконец, в 1195 и 1196 гг. опять упоминаются дикие половцы — союзники киевского князя Рюрика. В 1195 г. он «дикыи половци отпусти в вежи своя», а сам поехал во Вручий. Может быть, эти два события поставлены рядом потому, что оба они касаются западной окраины Киевского княжества?

Итак, летописные данные позволяют предполагать, что правобережные дикие половцы размещались на землях западнее Киевского княжества, а точнее — западнее верховий Роси, видимо, в верховьях Южного Буга (см. рис. 4). Вероятно, именно этими половцами оставлен был большой могильник в междуречье Буга и Днестра (у с. Каменка бывшего Ольгопольского уезда Каменец-Подольской губернии), раскопанный в 1899 г. Н.Е. Бранденбургом[1217]. Эта группа половцев кочевала на довольно широкой территории, контролируя все западные связи Киева и при этом твердо придерживаясь прокиевской ориентации. Кроме того, их кочевья преграждали путь в Поросье по «бужскому степному коридору». Характерно, что после того, как половцы поселились там, летопись только дважды сообщает о набегах половцев, прошедших по забужскому пути в Поросье и на Киевщину (1173 и 1190 гг.). Таким образом, дикие половцы, не являясь вассалами киевского князя, исполняли в какой-то мере обязанности черных клобуков, будучи своеобразным заслоном Руси от остальных степняков.

Если установление границ Половецкой земли было первым существенным изменением географии южнорусских степей в первой половине XII в., то вторым не менее важным явлением было возникновение в степях сравнительно небольших, но устойчивых объединений двух типов. К первому относятся обычные для кочевников кровнородственные объединения — орды, ко второму — орды, состоящие из некровнородственных семей и, родов (дикие половцы).

Рыхлые союзы орд (племена) характерны, как и таборное кочевание, для первого периода — периода военной демократии. Распадение этих союзов и переход ко второму способу кочевания (появление устойчивых границ и постоянных зимовищ) означают, очевидно, что половцы вступили на новую ступень общественного развития или находились в этот период на стадии перехода от патриархально-родового устройства к раннефеодальному.

* * *

Третий период половецкой истории характеризуется своеобразным сближением русских и половцев, выражающимся в активном общении их между собой. Общение принимало самые различные формы — это были взаимные грабительские набеги, совместные союзнические походы, миры и браки (см. рис. 1).

Как и при рассмотрении походов первого периода, очень редко удается даже приблизительно наметить, откуда были направлены на Русь удары половцев. Обычно это устанавливалось по конечным пунктам, на которые обрушивались удары, а также по князьям, с которыми сталкивались кочевники. Так, если нападения были совершены на Черниговское княжество, естественно было предположить, что направлены они были со стороны донских половцев. Если же от половцев страдали Переяславль, Посулье, города Поросья или Киева, а защищали их киевские, переяславские или поросские князья с черными клобуками, то, очевидно, можно уверенно говорить о том, что действовали орды приднепровских половцев.

Только в редких случаях мы находим в летописи подтверждение этому предположению. Так, в записи 1170 г. летописец сообщает, что в первый год княжения в Киеве Глеба «приде множьство половец, разделившихся надвое, одни поидоша к Переяславлю и сташа у Песочна, а друзии поидоша по оной стороне Днепра Кыеву и сташа у Корсуня»[1218]. Из этой фразы следует, во-первых, что половцы, с которыми общались русские, делились во всяком случае на две группы и, во-вторых, что по киевской («по оной») стороне половцы могли пройти только в Поросье (к Корсуню).

Половцы пришли в 1170 г. просить мира. Глеб поспешил им навстречу. Но сначала он направился к половцам, остановившимся под Переяславлем, так как переяславскому князю Владимиру Глебовичу было всего 12 лет и он нуждался в помощи во время переговоров. Одновременно он послал половцам, стоявшим у Корсуня, весть: «умиряся с тыми половци и приду к вам на мир». Интересно, что половцы названы в этом отрывке русскими, а немного ниже их называют корсунскими. Второе название понятно: половцев у Переяславля летописец именует переяславскими, а тех, кто подошел к Корсуню, — корсунскими. Причина появления в летописи другого наименования — «русские» лежит, видимо, в том, что правая сторона Днепра в XII в. называлась русской[1219], так же, как называли в XVII в. правый (близлежащий к Киеву) берег Северского Донца[1220].