Древняя душа (СИ)

— Самое ужасное — ты заключил договор не просто с демоном, Алекс. — Грустно прошептала я. — А с убийцей своего отца. Именно Баал вырвал сердце из груди Гаспара. Он же отравил своим ядом моего брата Глеба, что в итоге привела к его смерти. А потом взялся за тебя.

— Я не знал.

— Сколько раз ты давал мне эту проклятую воду? — с подачи вибрисс спросила я и тут же ахнула. — Ведь не один раз, и даже не два! Сколько, говори?

— Пять раз. — Почти беззвучно прошептал он.

Драган за моей спиной зарычал и двинулся на него.

— Нет. — Я выставила руку вбок, словно шлагбаум, и муж остановился, давя на нее животом.

— Ты начинала вспоминать — каждый раз. — Отведя глаза, пробормотал Алекс. — Не доверяла мне, чувствовала, что обманываю. И все время хотела найти Драгана, хоть и говорил, что он жаждет убить тебя. Это была навязчивая идея! Понимал, что ничего не получится, но… Хотел еще хоть немного времени, когда ты была только моей. Потому что безумно тебя люблю!

— Это не любовь! — выкрикнула я. — Ты мечтал сделать из меня чистый лист, чтобы написать то, что тебе хочется. Это не любовь! Это эгоизм, одержимость, зови, как угодно, только не любовью!

— Все готов сделать, лишь бы ты простила меня! — Орлов заглянул в мои глаза. — Приму любое наказание, все сделаю!

— Знаю. — Я обернулась и посмотрела на Нико.

Он молча протянул мне то, что попросила принести, когда мы с Гораном вышли из спальни. Бокал с прозрачной жидкостью — совсем немного, на самом дне. Такая безобидная на вид!

— Вот твое наказание. — Я протянула Алексу стакан.

— Это…

— Да, вода Леты. Последний глоток. После того, что Ангел устроила в аду, река больше не существует. Пей. Начнешь сначала, во всех смыслах. И никогда больше не увидишь меня. При возникновении потребности в моей крови передам ее с Данилой.

По лицу Орлова текли слезы. Он кивнул и взял стакан дрожащей рукой.

— Прости меня, Саяна.

— Прощу, как только выпьешь.

— Прощай, любимая.

— Прощай, Алекс.

Ему пришлось взять бокал двумя руками, чтобы не расплескать. Он жадно вгляделся в мое лицо, словно надеялся запомнить его навсегда, вопреки воде Леты. Зря, она сотрет все воспоминания. Мужчине придется заново учиться ходить, говорить, познавать мир — как младенцу. У Охотников есть пансионаты для ветеранов. Там ему окажут помощь. Он сможет начать все сначала.

— Почему так получилось… — Алекс влил в себя жидкость. В глазах протаяла тоска. А потом из них ушло все — они остекленели, словно кукольные. Он начал оседать на пол. Данила подхватил его. Вот и все. Я сделала глубокий вдох, прикрыла глаза и явственно ощутила, как в ткани бытия что-то сдвинулось — словно то, что держалось в подвешенном состоянии, летало в ментальном мире, оказалось там, где должно. Клянусь, мне даже был явственно слышен этот щелчок — когда «шестеренки» встали на свои места, и огромный механизм начал движение.

В истории с Алексом поставлена жирная точка. А вот с люмьером все только начинается.

Глава 23 Касание

Гур

Я всматривался в Ось, пытаясь понять, что не так. Другим, кто служил в охране, показалось бы, все в порядке. Но то другим. Они и не замечали уж ее вовсе, попривыкнув. Ну Ось и Ось, чего такого. А я был с ней с рождения. Батька мой службу тут нес. Мамка со мной на руках приходила, приносила ему пожрать. Разложат, помню, снедь всякую с огорода своего, сядут на пригорке, прижмутся плечами друг к другу, и воркуют. А я у матери на руках — во рту сиська ее, а глаза вовсю на Ось таращатся. Нравилась она мне очень, еще с тех лет, как мальцом был. Завораживала. Батька посмеивался, что заместо девок она мне. Может, и прав был. Вот уж какой десяток разменял, а жены не сыскал еще. Самого уж батькой кличут, папку с мамкой в сырой землице схоронил, как пришел их черед, а бобылем кукую.

И вроде все, как всегда — гудит, в небесный свод столбом света упирается, но все же не так, как всегда. Изменилось что-то. И вот, вроде, чую, а словами-то сказать, как положено, не могу. Я вздрогнул и помотал головой. Будто показалось? Ан нет, вот снова! Мигает! Едва видно! Скорее даже, ощутимо! Непорядок!

— Батька Гур, а чего ты тут делаешь? — раздалось за спиной.

— Да твою ж мать, айкой порченую! — схватившись за сердце, охнул я, обернувшись.

— А чего сразу айкой-то? — парень уставился исподлобья. Обиделся. Да, нехорошо получилось.

— Прости, Малько, — повинился я, переводя дух. — Вырвалось само, с перепугу.

— Ладно.

— Будешь так подкрадываться, рекрут, без батьки Гура останетесь! Помру ведь!

— Не буду, — он виновато шмыгнул носом. — Ты один нормальный тут.

— А что, дружбанов не сыскал себе еще?

— Да где хоть искать-то?

— А ты по сторонам не зыркай, будто ото всех тумаков ждешь, поласковей будь.

— Ну ты скажешь тоже, поласковей! Что они, девки, что ли? Может, их еще и…

— Малько! Разговорчивый не в меру! — я постарался удержать хохот, но тот все равно, несмотря на все потуги, вырвался наружу. — Ты смотри мне тут! Это тебе не дома! И запомни, парень — друзей не надо иметь, с ним надобно дружить!