Древняя Европа

Спарта предъявляла Афинам обвинение в том, что те притесняли эллинов и своим высокомерием обижали малые города. Афины парировали его утверждением, что наказаны были лишь неверные союзники, нарушившие свои обязательства, сотрудничество с Афинами принесло другим городам немало выгоды и пользы. В подобных злодеяниях повинны сами спартанцы: это они процветали за счет других, не заботясь об интересах союзников, в основу своей политики положили силу, а не законы и, добившись преобладания, тут же вместо свободы наложили на Элладу двойное рабство гармостов и декархов.

Обе стороны обвиняли друг друга в разжигании братоубийственной войны и угнетении Эллады. Лакедемон ссылался на то, что он начинал военные действия не по своей инициативе, а по просьбе союзников, у которых не стало сил терпеть обиды от Афин, нагло попирающих все существующие законы. Афины же говорили, что, воюя со Спартой, меньше всего думали о собственных интересах, а были возмущены ее политикой, которая приводила к раздорам, кровопролитиям и государственным переворотам. Они чувствовали себя обязанными вмешаться и установить, наконец, мир и порядок в Греции.

Важным аргументом в споре полисов за первенство стала история. Действия того или иного государства в прошлом превращались в веское основание для объяснения и оправдания его политики в настоящем и прогнозов на будущее.

Политическая пропаганда эксплуатировала в основном события грекоперсидских войн, особенно много усилий здесь приложили афиняне. Их действительно большие заслуги в деле защиты Эллады от персов в речах ораторов приняли гиперболические размеры. Греции старались внушить, что она обязана своим спасением исключительно Афинам. Афинская публицистика снова и снова напоминала, убеждала, уговаривала, что Афины — спасители Эллады, ее освободители, благодетели. Ликург в речи «Против Леократа» писал, что предки «готовы были умереть не только за свою родину, но и за Элладу, всеобщую отчизну», что они, «рискуя собой, доставили всем эллинам общую безопасность». По мнению Лисия, афиняне «своим мужеством завоевали для Эллады свободу».

Целью этих панегириков было требование к греческим полисам, чтобы они выразили свою благодарность в конкретной форме, а именно признания права Афин на гегемонию в Элладе и сделать их предводителями похода на Восток.

Еще одним распространенным штампом политической пропаганды стало обвинение в дружбе с Персией. Альянс с персидским царем, направленный против других полисов, считался одним из самых тяжких грехов, так как означал предательство соплеменников их исконному врагу.

Спарта упорно объясняла собственную непопулярность в Элладе персидским золотом. Ксенофонт в «Греческой истории» оставил типичный образец лакедемонской трактовки причин, побудивших полисы объединиться против Спарты. Оказывается, наиболее известные политические деятели Греции получили персидские деньги и стали везде порочить Спарту. «Когда же им удалось возбудить ненависть к Лакедемону, крупнейшие греческие государства стали объединяться друг с другом в союзы» (II, 5, 1-2).

Афины, в свою очередь, утверждали: Спарта вела войну на персидские деньги. (Любопытно, что обе стороны были правы: и Афины, и Лакедемон в борьбе за гегемонию в Элладе постоянно прибегали к финансовой поддержке Персии.) Сильный козырь Афинам дал Анталкидов мир. Афинская пропаганда не замедлила им воспользоваться, подчеркивая, что спартанцы заискивали перед варварами ради порабощения греков, что они выдали персидскому царю греческие города на малоазийском побережье, позволили ему управлять делами эллинов. Демосфен говорил, что Афины были ослаблены персидским царем с помощью лакедемонян.

2. ТЕНДЕНЦИИ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

Хотя проблемы внешней политики стали для IV в. определяющими, не менее важны были внутриполитические факторы.

В сфере экономики исследователи располагают в основном материалом, относящимся к Аттике, так что поневоле в качестве модели сложившейся ситуации приходится брать Афины, но даже и здесь реконструкция производится с трудом и часто базируется на косвенных свидетельствах.

Одним из наиболее важных компонентов полисной жизни было сельское хозяйство. Довольно долгое время господствовало, хотя разделялось далеко не всеми, мнение, что Пелопоннесская война стала для земледелия рубежом «аграрного переворота», характеризовавшегося массовым разорением крестьянства, миграциями сельского населения в город, концентрацией земли в руках немногих богачей. Сторонники этой концепции аргументировали ее тем, что в IV в. явно участились случаи купли-продажи земли, сдачи ее в аренду, что источники пестрят упоминаниями об обеднении крестьянства.