Древняя Греция. Книга для чтения

Оттого что в середине строки два ударения стоят рядом и в конце строки стоит ударение, выраженная здесь мысль стала острей и вся строка более страстной и напряженной. Такое сочетание двух строк — одной медленной и тягучей, а другой страстной и напряженной — называется элегическим размером. Название элегия азиатского происхождения и означает, вероятно, плач над мертвецом[17]. Этот восходящий к народным песням размер и использовал Архилох для передачи своих чувств, одним из первых введя его в письменную поэзию.

Именно Архилоху, вернувшемуся вскоре с острова Фасоса, принадлежит, вероятно, мысль использовать элегический размер для эпиграмм. «Эпиграмма» означает по-гречески «надпись». В ту древнюю эпоху это был единственный род поэзии, который предназначался не для слушателя, а для читателя, либо как надпись на могильной плите, либо как посвящение на вещах, подаренных божеству.

В творчестве Архилоха мы встречаем оба вида надписей. Вслед за ним элегическим размером для эпиграмм стали пользоваться античные авторы[18].

Главным изобретением Архилоха в области стихотворных размеров считают ямбы. Этот размер, гораздо более близкий к обычной разговорной речи, существовал в народных прибаутках с незапамятных времен, но только Архилох ввел его в литературу, использовал в своих стихах, переживших тысячелетия.

Быстрота и бойкость этого размера, если сравнивать его с гекзаметром, привела к тому, что Архилох, а за ним и другие древние поэты использовали этот ритм для язвительных, полемических стихов.

Судьба Архилоха была такова, что поводов негодовать и сердиться было больше чем достаточно. Недаром впоследствии о поэте говорили, что он в своей поэзии «растворил горькие слезы змеиной желчью». Поэт говорил о себе, что

… И еще науке важной хорошо я обучен:
Сделавшему зло мне — быстро злом отплачивать двойным.

Архилох полюбил девушку из одной знатной семьи — красавицу Необулу. Отец девушки Ликамб обещал отдать ее Архилоху в жены, но, когда пришел срок выполнять обещание, Ликамб предложил поэту взять вместо Необулы ее старшую некрасивую сестру. Это возмутило Архилоха, и он обрушил на Ликамба поток негодующих ямбов:

— Что в голову забрал ты, батюшка Ликамб?
Кто разума лишил тебя?
Умен ты был когда-то. Нынче ж в городе
Ты служишь всем посмешищем…

Предание, долго сохранявшееся на острове Паросе, передавало, что злые насмешки Архилоха довели Ликамба и его дочь до самоубийства.

Архилох ввел в поэзию похожий на ямб размер, также заимствованный им из народной поэзии, — трохей[19]. Название размера происходит от греческого слова «бегать». Длинные строчки, написанные Архилохом в этом ритме, скорее мрачные, чем насмешливые, они передают тревожное настроение, охватывающее человека перед постоянными изменениями, непрерывным бегом событий.

— Сердце, сердце! Грозным строем встали беды пред тобой.
Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов!
Пусть везде кругом засады — твердо стой, не трепещи.
Победишь, — своей победы напоказ не выставляй,
Победят, — не огорчайся, запершись в дому, не плачь.
В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй.
Познавай тот ритм, что в жизни человеческой сокрыт.

Архилох первый из известных нам писателей использовал стихотворную форму, чтобы сохранить для потомков народную мудрость, содержащуюся в баснях. Известно содержание нескольких его басен: одна из них рассказывала об обезьяне, вырядившейся в львиную шкуру, а другая — о мести лисицы, у которой орел, нарушивший заключенный с ней договор о дружбе, похитил и пожрал детенышей. Впоследствии орел лишился и своих детей, которые выпали из гнезда и были съедены лисой.

Басни Архилоха были написаны удивительным и очень выразительным размером, в котором одна строка не похожа на другую, но когда прочтешь целый куплет — строфу, создается впечатление стройности и законченности.

Архилох погиб в битве с врагами родного острова, будучи еще в расцвете сил. Крупнейший греческий поэт Феокрит посвятил ему эпиграмму, написанную одним из изобретенных Архилохом сложных поэтических размеров. Это лучшее свидетельство того, что жизнь Архилоха не прошла даром и созданное им продолжало жить в памяти людей спустя столетия. Феокрит писал: