Древняя и средневековая Русь, IX–XVII вв.

Наша либеральная научная общественность и раньше (А. Лаппо-Данилевский), и теперь (Р. Скрынников, А. Богданов) всегда искренне сокрушалась по поводу победы «грекофилов» и утверждала, что эта «пиррова победа» «воздвигла труднопроходимую преграду на пути распространения западноевропейской культуры и науки в России». Безусловно, это слишком предвзятое представление о позиции «грекофилов», хотя определенная доля истины в этом суждении есть. Но представлять «грекофилов» в виде конченных мракобесов и обскурантов ― это уж слишком, они отнюдь не были противниками просвещения и науки, они лишь выступали против западных моделей, которые умело и изощрённо насаждались римско-католической церковью.

6. Национальная литература

Русская литература XVII века была самым тесным образом связана с общественно-политической мыслью, отражая в своих произведениях, как никогда ранее, социально-политические интересы различных социальных групп и слоев русского общества. Именно тогда русская литература вступила в новый этап своего развития, что зримо сказалось и на самом ее содержании, и на развитии разнообразных форм литературного творчества.

По мнению многих известных ученых (И. Еремин, В. Адрианова-Перетц, Д. Лихачев, В. Истрин), наиболее важным, в определенном смысле даже революционным, стало распространение светского (личностного) начала в литературе, и ее постепенное освобождение от религиозного мировосприятия и традиционной провиденческой идеологии. Другим своеобразием русской литературы этого периода стало становление и развитие демократического направления и принципиально нового жанра литературного творчества — жанра демократической сатиры, который был основан на глубоких народных традициях «смеховой культуры». Академик Д.С. Лихачев и профессор А.М. Панченко в своей известной монографии «Смеховой мир Древней Руси» (1976), анализируя «смеховую» литературу того времени, писали, что она «противопоставляет себя не только официальной "неправде" о мире, но и народному фольклору с его утопическими мечтаниями». Вообще же, по мнению этих ученых, появление новой системы жанров, основанной на личностном начале, — это и есть основной признак «перехода русской литературы от средневекового типа к типу нового времени».

Первой весь сарказм нового литературного жанра в полной мере испытала на себе Русская православная церковь. Именно в этом жанре в первой половине XVII века были написаны такие известные повести, как «Сказание о куре и лисице», в которой в ярких сатирических красках осуждалось лицемерие и стяжательство духовенства, «Служба кабаку», или «Праздник кабацких ярыжек», в которой едкой пародии был подвергнут ритуал всенощного богослужения, и «Калязинская челобитная», в которой обличались такие зловредные пороки, укоренившиеся в монашеской среде, как пьянство и распутство, а также высмеивались архаичные монастырские порядки и нравы. Не менее острая критика распутства и пьянства монахов и церковнослужителей содержалась в «Повести о Карпе Сутулове», в «Сказании о попе Савве и его славе», в «Повести о бражниках» и других произведениях.

Историки литературы давно подметили тот примечательный факт, что острая и временами едкая сатира на служителей церкви являлась самым ярким и убедительным свидетельством начавшегося кризиса религиозного мировоззрения и «обмирщения» всего культурного процесса. При этом важно понять, что эти сочинения «смеховой литературы» были направлены только против недостойных представителей Русской православной церкви, а не против самого религиозного культа и православной веры.

Объектом литературной сатиры были не только служители культа. Не менее едкой и остроумной сатире в целом ряде блестящих сочинений, таких как «Повесть о Шемякином суде» и «Повесть о Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове», был подвергнут сословный (феодальный) суд Московского государства, с его традиционной волокитой, крючкотворством и продажностью судей.

Вторая половина XVII века стала временем зарождения еще одного литературного жанра — жанра бытовой реалистической повести. Наиболее ярким произведением этого жанра стала знаменитая «Повесть о Фроле Скобееве», в которой в занимательной манере описывались похождения дворянского отпрыска, пройдохи и плута, сумевшего обвести вокруг носа самого боярина Нордина-Нащокина, который, женившись на его дочери Аннушке, прибрал к своим рукам все состояние новоявленного тестя. Если эта «Повесть» носила явно апологетический характер, то другое сочинение, посвященное дворянским отпрыскам, — «Повесть о Фоме и Ереме», возникшая в демократической среде, напротив, в уничижительной форме высмеивала праздную и беззаботную жизнь дворянских недорослей-белоручек.