Древняя история секса в мифах и легендах

Гибелью завершилось и путешествие на остров женщин меланезийца с архипелага Тробриан. Местные дамы подвергли его страшному насилию. Эти маньячки не успокоились, даже когда несчастный тробрианец умер, и продолжили сексуальные надругательства над бездыханным телом, используя его выступающие части. Все, кто успел с ним совокупиться, родили мальчиков, которых постигла та же участь, что и их отца. Но тробрианцы все равно стремились на страшный остров, словно там было медом намазано, и в конце смягчили жестокий нрав тамошних меланезиек.

Если же складывалось так, что никакой мужчина в поле зрения женщин не оказывался — ни свой доморощенный, ни иноземец, то тогда женщины, случалось, создавали себе сожителя из того, что было под рукой. Например, две сестры- нанайки слепили мужичка из рыбьей икры, и очень приличный получился мужичок. И охотился неплохо, и в постели был боек, но потом сестры рассказали ему, что он икряной, — и мужичок от огорчения рассыпался на икринки. Еще проще подошла к вопросу первая женщина умотина, когда обнаружила, что поблизости нет ни одного мужчины. Она стала посредством совокупления очеловечивать животных, слонявшихся в округе. Но простота, возможно, ее и погубила: женщина погибла, нарвавшись на тапира с гипертрофированным членом. Пришлось высшим силам создавать народ умотина заново, но теперь уже, учитывая печальный опыт, сразу разнополыми парами.

А женщины папуасов баруйя — те и вовсе сожительствовали с деревом яанду, плоды которого были точь-в-точь как головки половых членов. Эти плоды падали в озеро, возле которого загорали голышом местные дамы, и брызги попадали им в вагины. Этого было достаточно, чтобы забеременеть. Ясно, что в этом мире не находилось места мужчинам и поэтому рожденных мальчиков папуаски убивали. Но в конце концов первый мужчина в их общество все-таки внедрился, и отношения женщин и яанду порушились...

С деревом пребывала в связи, согласно мифу мака, женщина из первопредков этого индейского народа. Она оказывала ему всяческие знаки внимания, даже в порыве страсти царапала кору — и добилась своего: дерево начало кровоточить, а потом и вовсе превратилось в мужчину. Откуда взялась эта женщина (что, учитывая сказанное о женщинах мака раньше, знать нам было бы неплохо) — вышла ли она из озера, как все прочие женщины мака, или возникла каким-либо иным путем, — миф ничего не говорит.

С баруйя и мака по части своеобразия половых партнеров могут поспорить полинезийки с островов Туамоту, впервые описанных русскими мореплавателями, и поэтому второе название Туамоту — Острова Россиян. В мифические времена состав этих островов, судя по всему, был шире, чем сейчас. Во всяком случае, часть полинезиек обитала на некоем «женском» острове, которого ныне нет на карте, и грешила с голотуриями, то бишь с морскими огурцами. Другой миф в корне отвергает эту версию, утверждая, что полинезийки занимались сексом не с голотуриями, а с корнями пандануса и прекратило это распутство лишь появление уже известного нам Тангароа, который прибыл на остров в чреве кита.

Яркую картину мира, где жили только женщины, запечатлел миф кетов. Так уж распорядился кетский демиург Есь, что в лесах окрест их проживания росли в изобилии фаллосы, и поэтому некоторых женщин оттуда было просто невозможно вытащить. Наконец одна из них — которая, надо полагать, считала себя самой умной, — чтобы не терять зря времени на хождение туда-сюда, вырвала фаллос из земли и принесла к себе в чум. Однако вот незадача: укорененный в земле фаллос всегда легко выходил наружу после использования, а тут застрял в умной женщине, и никакие уговоры на него не действовали. Тогда Есь послал на помощь страдалице мужика, у которого, кстати, не имелось никаких мужских половых признаков, и тот фаллос выдернул. По этому поводу женщины налили мужику вина и поднесли закусок. Мужик тем временем — видимо, опасаясь новых происшествий — продолжал держать фаллос мертвой хваткой, но, чтобы освободить руки и угоститься вволю, ему пришлось зажать строптивое растение между ног. Когда же он наелся, напился и собрался уходить, то обнаружил, что фаллос прирос и оторвать его можно только с мясом. «Бабы... обрадовались, — записал этнограф рассказ кетского старожила, — и оставили мужика у себя. А фаллосы в лесу захирели, стали грибами, русские их кушают...» Росли фаллосы и в местах, где обитали индейцы хишкарьяна, но в ограниченном количестве — хватило только первопредкам этого народа, нарождавшимся из черепашьих яиц.