Древняя кровь

Дик, не долго думая, собрал вещички и умчался в Сисакет. Там снова пил виски, знакомился в барах и щедро раздавал баты. В конце концов, молодой таец с шоколадной кожей и желтыми зубами посадил Дика в старенький пикап и долго вез по бездорожью среди холмов, лесов и рек. Дик чуть не вышиб себе все зубы, которые на каждой кочке звонко клацали друг о дружку. Домчались до какого-то совершенно безлюдного места. Со всех сторон обступили деревья, сквозь изумрудную листву пробивались лучи жаркого солнца. Таец вел фаранга по лесу еще часа полтора, потом вручил потрепанную карту («Бумажную карту девяносто второго года! Бумажную!» – вопил в трубку Дик) и объяснил, что если Дик хочет приключений, то идти придется еще пятнадцать километров вот по этим гниющим листьям, спотыкаясь о корни деревьев, все глубже и глубже в джунгли.

По карте выходило, что довезли Дика чуть ли не до границы с Камбоджей. Среди деревьев проглядывали острые пики горной цепи. На вопрос, что такого интересного может быть в этих джунглях, таец лишь махнул рукой и был таков.

Впрочем, Дик далеко не в первый раз оставался один на один с природой. Так ему даже было лучше. Природа любит одиночек. С ними всегда можно дружить.

На карте было выделено одно место – озеро, название которого Дик прочитать не смог. Он добрался до него к вечеру, когда уже темнело. Озеро оказалось небольшим и не самым красивым – с илистым дном и мутноватой водой. В наступающем закате Дик увидел стоящие в центре воды домики на бетонных сваях. Окна в некоторых домах светились. Где-то работал двигатель лодки. Пройдя вдоль берега, Дик вскоре наткнулся на причал, около которого двое мальчишек задумчиво ковыряли палками в песке. Еще там стояли несколько лодок, немолодые тайцы разбирали сети, складывали удочки, курили и о чем-то между собой разговаривали. Завидев белого человека, вся эта дружная компания насторожилась и замолчала. Пришлось объяснять им на ломаном английском (в надежде, что кто-нибудь поймет) про карту, жажду приключений и прочее. Против ночлега и какой-нибудь еды Дик тоже ничего не имел. Кто-то из тайцев его понял, пересказал остальным, и все вокруг вдруг начали испуганно перешептываться, то и дело косясь на Дика. Таец спросил на английском:

– Вы действительно хотите приключений?

– Если позволите! – ослепительно улыбнулся Дик.

– Тогда вам надо побыть здесь, на берегу. Погулять ночь. Вон до тех холмов и обратно. Всю ночь! И смотреть на берег, не отрываясь!

– Тоже всю ночь?

– Не отрываясь! – наставительно ответил таец, после чего все они собрали вещи и отчалили.

Дик, оставшись у причала, свесил ноги в теплую воду и наблюдал за тем, как две лодки медленно исчезают в надвигающихся сумерках. После этого он действительно пошел прогуляться вдоль берега, до холмов и обратно, по извилистой вытоптанной дорожке. Из запасов у Дика были банка фасоли, пара бутербродов и «Доширак», который можно было погрызть сухим. Палатку раскладывать Дик не собирался, а москитов не боялся, поскольку они его почему-то не кусали. Дик говорил, что кровь у него неаппетитная, ядовитая. Такую кровь редкая тварь попробовать решится. Везет человеку…

– В общем, гулял я по берегу до часу ночи, – самозабвенно говорил Дик, даже не проверяя, уснул я или еще нет. – Природа там, ух! Отличная природа, скажу тебе. Ночи звездные, красивые. По озеру гладь, звездочки ныряют. Деревенька эта, водная, блестит огоньками, и такой уют от этих огоньков, такое спокойствие.

– И что в итоге? – пробормотал я. Спать хотелось неимоверно.

– В итоге я тоже уснул. Прямо на деревянном причале.

– Не сильно впечатляет.

– Ты дослушай, Фил, дослушай! Уснул и лежу, никого не трогаю. Снится мне даже что-то… А потом вдруг проснулся, будто от толчка какого. Глаза открываю, а на меня таец смотрит. Глазищи белые, а сам, что черная кошка в черной комнате. Ни хрена не видно, в общем. Спрашивает у меня на английском, надоело мне жить или нет? Я глаза протер и вижу, что у него в руках ружье для подводной охоты, восьмимиллиметровым заряжено. Пневматика, все дела. Я, понятно, тут же ответил, что не надоело. А сам незаметно в боковой карман брюк руку опустил, где у меня нож припрятан с внутренней стороны. Таец испуганный какой-то. Пойдем, говорит, со мной живо от берега. А сам то и дело на озеро смотрит. Тут я соображаю – что-то неладное творится. Хотел бы ограбить – не будил бы, не звал с собой. Да и кто с ружьем-то водным путников грабит?

– В итоге-то что? – не выдержал я.

– Отошли от воды метра на три. Таец меня лицом к озеру поворачивает, кивает, мол, смотри. Я во все глаза и смотрю. Вдоль берега туман стелется. Где-то петух орет. И вдруг вижу, что вода забеспокоилась. Сначала рябь пошла, потом волны одна за другой. А таец присел, меня за собой к земле потащил, ружье выставил и щурится в темноту, вглядывается. И знаешь, что я там увидел?

– Что?