Древняя Месопотамия: Портрет погибшей цивилизации

Цивилизации древнего Ближнего Востока оставили нам записи трех типов. Это, прежде всего, тексты, фиксирующие информацию для использования ее в будущем, затем записи, передающие факты на синхронном уровне, и, наконец, как я их называю, ''церемониальные надписи''. Последний термин покажется неясным только нам, современным людям Запада, где такой вид записей стал редким явлением. Число документов в каждой цивилизации распределяется между тремя названными видами в зависимости от местных условий и потребностей. Предпочтение, отдаваемое тому или иному виду записей, не стабильно, оно меняется не только от цивилизации к цивилизации, но и в ходе исторического развития каждой из стран. Я вынужден рассмотреть эти виды записей лишь в самом общем виде и постараюсь при этом уделить особое внимание использованию их в каждой цивилизации. Начнем с записей, фиксирующих информацию.

Итак, имеется пять основных целей, ради которых делались записи: фиксация административных распоряжений, кодификация законов, оформление священных канонов, создание анналов и, наконец, научные цели. Нет оснований рассчитывать, что это перечисление будет сколько-нибудь полно отражать множество оттенков. Каждый из них имел только ему свойственное значение и функции в соответствующей цивилизации.

К письму в административных целях прибегали в древности там, где персонал и товары (предметы торговли - материалы или готовые изделия) проходили через бюрократические каналы и находились под наблюдением официальных лиц, занимавших ответственные должности лишь определенный срок.

В области распределения, подобного тому, которое существовало в месопотамских дворцах и храмах, чиновники регистрировали поступающие налоги, дань и урожай с царских и жреческих владений, изделия, изготовленные в мастерских, а также распределение материалов и продуктов среди ремесленников и работников (этот вид записей, строго формализованный и бухгалтерски четкий, часто встречается в Месопотамии, а также там, где официальные лица под влиянием Месопотамии обращались в сходных ситуациях к письму на глиняных табличках). Данные подобного рода в Египте не сохранились. Несколько случайно дошедших до наших дней папирусов и остраконов заставляют нас остро ощутить эту утрату.

В тех случаях, когда не применялась письменность, с успехом использовались бухгалтерские методы оперативного учета, которые, как это хорошо известно, применялись за пределами изучаемых нами цивилизаций. Имеются доказательства, что различные приспособления для оперативного учета (такие, как счеты и бирки) существовали также и в Месопотамии [2].

Широкое распространение бюрократии как социального явления или, точнее, как способа социальной интеграции в прошлом характерно и для Месопотамии, и для Египта. Оно нашло своеобразное и неожиданное отражение в некоторых клинописных текстах, описывающих царство мертвых. В них упоминается писарь правителя умерших, который заранее составляет списки тех, кому предначертано умереть в каждый данный день [3]. Это упоминание о ''божественной бухгалтерии'' можно с большим основанием, чем деятельность божественного писца и покровителя писцов Набу, сопоставить с известной фразой Псалма 138 о Божьей книге, куда вносятся все дни людей еще до того, как они ими прожиты. Под влиянием позднейших эсхатологических веяний образ божества, мудрого администратора, пекущегося о своих клиентах и подданных, был заменен представлением о причинной обусловленности человеческой воли и таинственной его судьбе, предначертанной божеством [4].

Кодификация законов получила широкое распространение в древние времена на Ближнем Востоке. Известно большое число собраний законов, действовавших в Месопотамии и других областях. Сохранилось несколько шумерских [5], аккадских [6]и хеттских [7]судебников, а также ряд кодексов, включенных - в Ветхий завет. Есть также указание на то, что и в Египте существовал свод законов, записанный на папирусе [8]. Непосредственные цели таких записей очевидны: заменить устные традиции и обычаи или привести законы в соответствие с изменившимися социальными, экономическими и политическими условиями. Выше уже говорилось, что месопотамские кодексы законов превратились в ''свод'' намерений царя или бога изменить ту или иную ситуацию и имели целью подчеркнуть их заинтересованность в улучшении благосостояния своих подданных. В какой степени эти законы в действительности применялись и насколько ''буква'' закона преобладала над жизнью, нас сейчас не интересует. Однако следует заметить, что представление о безусловном подчинении условий реальной жизни требованиям писаных законов было чуждо Месопотамии, а возможно, и всему древнему Ближнему Востоку. Лишь позже и на периферии иудаизму, стремившемуся создать в идеологических целях специфическое социальное общество, удалось достичь реализации подобной практики.