Древняя Русь. Эпоха междоусобиц. От Ярославичей до Всеволода Большое Гнездо

Вернувшись в Белоозеро, Ян возложил обязанность поимки беглецов на горожан, а чтобы приободрить их, пригрозил в противном случае остаться у них на целый год: «Аще не имете волхву сею, не иду от вас и за лето». Отважный воин несомненно дал волю своей иронии, но на самом деле угроза была нешуточной. Согласно статье 42 Краткой Правды, сборщик дани и вир мог требовать с местного населения на неделю 7 ведер солоду, барана или половину говяжьей туши либо деньгами 2 ногаты; в среду и пятницу полагалась ему голова сыра, ценой в резану; ежедневно, кроме того, по 2 куры, а хлеба и пшена вдосталь, «колко могут изъясти» он и его спутники. Кони приезжих становились на полное овсяное довольствие[151]. О том, сколь отяготительными для населения были постои «княжих мужей», говорит тот факт, что закон запрещал последним задерживаться в одном месте больше недели.

Отсюда понятно, почему белозерцы предпочли ловить по лесам «кудесников», нежели остаться до следующего лета в приятном обществе Яна и его двенадцати спутников. В скором времени волхвы были пойманы и доставлены к Яну на суд. Допрос смутьянов превратился в маленький религиозный диспут. Летописец изложил его содержание, видимо, со слов Яна, но при этом заставив волхвов говорить в терминах христианского богословия, понятных читателям Повести временных лет. «Чего ради погубиста толико человек?» – спросил Ян. Волхвы отвечали: «Потому, что те держат обилье, и, если истребим их, будет всего вдоволь. Хочешь, пред тобою вынем жито или рыбу или что иное?» – «Все вы лжете, Бог сотворил человека из земли, состоит он из костей и кровяных жил, и нет в нем ничего другого, а если и есть, то никто, кроме Бога, того не знает». – «А мы знаем, как сотворен человек», – возразили волхвы. «Как же?» – «Мылся бог в бане, отерся ветошкой и бросил ее с небес на землю; и заспорил сатана с богом, кому из нее сотворить человека, и сотворил дьявол тело человека, а бог в него душу вложил; потому, когда человек умрет, тело его идет в землю, а душа к богу»[152]. – «Поистине прельстил вас бес! – продолжал Ян. – Какому богу веруете?» – «Антихристу». – «А где он?» – «Сидит в бездне». Ян победоносно закончил спор: «Какой же это бог, раз сидит в бездне? Это бес, а Бог на небеси, сидит на престоле, славимый ангелами, в страхе предстоящими Ему и не смеющими взглянуть на Него. Один из них, которого вы зовете Антихристом, за высокомерие и был свергнут с небес и пребывает в бездне до тех пор, пока Бог не сойдет с небес, не свяжет Антихриста и не посадит его вместе с его слугами и верующими в него. А вам, – заключил Ян, – и здесь придется принять муку от меня, и по смерти на том свете». Волхвам, однако, их судьба рисовалась иначе: «Наши боги говорят нам, что ты ничего не можешь нам сделать». – «Врут вам боги!» Но волхвы стояли на своем: «Нам подобает предстать перед Святославом, а ты не можешь сделать с нами ничего».

Слова волхвов звучали как неприкрытая насмешка. Было совершенно очевидно, что «боги» нашептывают им узаконения принятой недавно Правды Ярославичей, «отложившей» так некстати для Яна «убиение за голову» и сделавшей «муку» (наказание) смерда исключительной прерогативой княжеской власти: «Или смерда умучат, а без княжа слова, за обиду 3 гривны» (ст. 33). Препирания с волхвами сползали с богословской почвы на юридическую, где у противников Яна было явное преимущество.

Ян оказался в сложном положении. Вершить своею властью расправу над волхвами означало вторгнуться в княжескую юрисдикцию. С другой стороны, исполнение буквы закона было равносильно признанию того, что «боги» волхвов совсем не так уж немощны, раз могут избавить своих приверженцев от руки «княжого мужа». Таким образом, передача волхвов княжескому правосудию выглядела потачкой бесам. Последнее соображение перевесило тяжесть штрафных санкций: Ян решил не считаться с убытками ради вящего торжества христианского Бога.

Волхвов подвергли изощренной пытке. Ян повелел «бити» их и «поторгати [выщипывать, выдирать по клочкам] браде ею». Это была не только «мука», но и специфическое унижение человеческого достоинства истязуемых. «Поторгание» бороды у свободного человека по Русской Правде каралось «продажей» в 12 гривен – высшим уголовным штрафом после 80-гривенной таксы за убийство, – так же, как, например, членовредительство[153]. Яну было важно сломить врагов морально, и он, наблюдая за их мучениями, продолжал допытываться: «Что вам теперь боги молвят?» Но те упрямо повторяли: «Стати нам пред Святославом».