Древняя Русь. Эпоха междоусобиц. От Ярославичей до Всеволода Большое Гнездо

Дело пошло на принцип. Ян приказал привязать волхвов к борту ладьи, вложить им в рот металлический брус («рубль») и в таком виде повез их на Волгу, где была свежа память о кровавых волховских оргиях в погостах и селах. «Сташа на устье Шексны», Ян снова спросил волхвов: «Ну, что вам боги молвят?» Тут наконец волхвы сдались: «Так нам боги молвят, что не быть нам живыми от тебя». Удовлетворенный Ян тоже сделал уступку: «То они вам правду поведали». Волхвы взмолились о пощаде: отпустишь нас, говорили они, «много ти добра будет», погубишь – «многу печаль приимеши и зло». Ответ Яна вновь подчеркивает превосходство небесного закона над земным: «Если вас пущу, зло мне будет от Бога, если погублю, то мзда мне будет [на том свете]».

Не позволив волхвам выкупить «головы» убитых ими женщин, Ян санкционировал расправу по обычаю кровной мести. Опрос «повозников» – людей, которые в порядке повинности («повоза») везли Яна и его отроков в ладьях, – показал, что среди них много таких, у кого волхвы убили мать, сестру или другую родственницу. Ян обратился к ним: «Мстите своих». Те прикончили волхвов и повесили их тела на дубе. Примечательно, что летописец не только не осудил Яна за нарушение закона, но даже разглядел в его поступке высшую справедливость, ибо волхвы, по его словам, «отместье приимше от Бога по правде». Разумелось: «по правде» Божией, а не по Правде Ярославичей¹⁵⁴.

Приблизительно тогда же от христианства едва не отпал Новгород. Там объявился волхв, который хулил христианскую веру и похвалялся своим всемогуществом («творяся акы бог»). Он совратил множество горожан («мало не всего града») обещанием невиданного чуда: «Яко перейду по Волхову пред всеми». Как и в Ростове, жрец попытался натравить горожан на епископа Федора и только прибытие к месту происшествия князя Глеба с дружиной остановило расправу. Владыка, «облекшись в ризы», вышел к народу с крестом в руке и провозгласил: «Кто верит волхву, тот пусть идет за него, а те, кто верит Богу, пускай идут ко кресту». Город «разделишася надвое», но то были весьма неравные доли: «Князь бо Глеб и дружина его идоша и сташа у епископа, а людье вси идоша за волхва». Чтобы предотвратить кровопролитье, Глеб решил посрамить волхва у всех на глазах. Сунув под плащ топор, он подошел к окруженному толпой чародею и спросил, ведомо ли ему будущее, «то, что будет утром и что до вечера». Тот отвечал надменно: «Знаю все». – «А знаешь ли, что будет с тобою сегодня?» – продолжал расспросы Глеб. «Чудеса великие сотворю». После этих слов Глеб извлек из-под плаща топор и раскроил волхву череп. У новгородцев достало ума, чтобы понять преподнесенный урок. Мятежная толпа мирно разошлась по домам.

В самом Киеве по улицам ходил волхв, «прельщен бесом», изрекавший странное пророчество от имени каких-то «пяти богов»: что «на пятое лето Днепру потещи вспять и землям преступати на ина места, яко стати Гречьскы земля на [месте] Русской, а Русьскей на [месте] Гречьской и прочим землям изменитися». Многие простодушные киевляне («невегласы») верили этим бредням – после всего, что они видели за последнее время, то, что обещал волхв, было, возможно, не самым необычным. Более рассудительные говорили обманщику: «Бес тобою играеть на пагубу тобе». Волхв исчез так же внезапно, как и появился: «в едину нощь» пропал без вести, вероятно не без помощи бдительных отцов города.

IV

По свидетельству Повести временных лет, в 1073 г. Изяслав бежал в Польшу не с пустыми руками. С собой он увез богатую княжескую казну («именье многое»), при помощи которой, как ему казалось, он легко раздобудет наемное войско («яко сим налезу вой»). Но, замечает летописец, ляхи «взяша» у него все сокровища и «показаша ему путь от собе». Здесь Повесть допустила некоторую неточность в фактах (далее мы увидим, что Изяслав вовсе не был дотла ограблен поляками), впрочем, едва ли не намеренную, так как летописца в этой истории интересовала не столько ее достоверность, сколько вытекающий из нее нравственный урок: Изяслав потерпел в Польше крах, потому что положился не на Бога, а на богатства мира сего. Несколькими страницами дальше подобный выпад будет сделан и в адрес Святослава.