Древняя Русь. Эпоха междоусобиц. От Ярославичей до Всеволода Большое Гнездо

Съезд в Уветичах принес Русской земле долгожданный внутренний мир. Давыд Игоревич больше не испытывал судьбу и безропотно просидел в Дорогобуже до конца своих дней (он умер в 1112 г.). Правда, с западных окраин Руси и впоследствии то и дело доносилось бряцанье мечей, однако большой опасности для княжеского союза в этом не было. Так, в 1101 г. безместный племянник Святополка Ярослав Ярополчич «затворился» от своего дяди в Берестье. Но с этим изгоем справились без большой войны. В том же году Святополк привел его в оковах в Киев. Освобожденный по просьбе духовенства, Ярослав совершил побег, снова был схвачен на польской границе и умер в заточении в 1102 г.

Продолжалось также и уже ставшее традиционным соперничество волынских князей с галицкими Ростиславичами. Вражда между ними вспыхнула с новой силой сразу же после того, как Ярослав Святополчич по решению Уветицкого съезда занял владимирский стол. Противники долгие годы ломали копья, но, к счастью, не у себя дома, а на чужой земле, в Польше, где после смерти Владислава I (1102) шла ожесточенная война между двумя его сыновьями — Болеславом III Кривоустым и Збигневом. В этой распре Ярослав Святополчич принял сторону Болеслава, женатого на его сестре[176], а Володарь Ростиславич поддержал Збигнева. Польская свара кончилась тем, что в 1111 г. Болеслав обманным путем захватил своего брата и ослепил его. После этого притихли на время и Ярослав с Володарем.

Глава 4. БОРЬБА С ПОЛОВЦАМИ

Прекращение междоусобицы позволило русским князьям приступить совместными силами к решению самой насущной внешнеполитической задачи, провозглашенной на съезде в Любече: «Почто губим Русьскую землю, сами на ся котору деюще? А половцы землю нашу несуть розно, и ради суть, ожю межю нами рати. Да ноне отселе имемся во едино сердце, и блюдем Рускые земли».

Повеление великого князя Святополка Изяславича о строительстве нового города вместо сожженного половцами Юрьева. Миниатюра из Радзивилловской летописи. XVI в.

В 90-х гг. XI в. опасность «погубленья» Русской земли «от поганых» была вполне реальной. Не случайно соответствующие статьи Повести временных лет окрашены в сумрачные тона напряженного эсхатологического ожидания^{85}. Набеги половцев, достигшие в это время наибольшей силы, угрожали превратить Среднее Поднепровье в безлюдную пустыню. Летописец, современник этих событий, с отчаянием и ужасом рисует картину запустения некогда цветущих и густонаселенных городов и целых областей: «Створи бо ся плач велик в земле нашей, опустеша села наша, и городе наша». Половецкие облавы частым гребнем вычесывали из городов и весей обильный полон, и один летописный отрывок повествует, как тысячи людей, «страждущие, печальные, измученные», «с осунувшимися лицами, почерневшие телом», брели, обдирая босые ноги о колючие травы, в «незнаемую страну», гонимые в степь к половецким вежам[177], со слезами говоря друг другу: «Я был из этого города», а другой: «А я — из того села»; и «так вопрошали они друг друга се слезами, род свой называя и вздыхая, взоры возводя на небо к Всевышнему…».

Внешняя линия Змиевых валов, проходившая по рекам Рось и Сула, перестала служить надежной защитой от вторжений степняков, в ней одна за другой появлялись широкие прорехи. В 1093 г. половцы сожгли Торческ — крупнейший оплот «черных клобуков» в Поросье, а в 1095 г. вынудили жителей Юрьева бросить свой город и уйти на север, за Стугну. Археологические материалы с левобережья Днепра также свидетельствуют о страшном разгроме здешних поселений — пограничных городов Воинь, Снепород и других, сожженных или заброшенных на рубеже XI—XII вв. и отстроенных заново лишь в первой половине XII в.^{86} Отдельные победы русских дружин не могли в корне переломить ситуацию.