Древняя Русь. Эпоха междоусобиц. От Ярославичей до Всеволода Большое Гнездо

Подчинив Полоцкую землю, Мстислав ввязался в борьбу с ее западными соседями — прибалтийской чудью и литовскими племенами. Войны с ними заняли последние три года его княжения, но имели только относительный успех. 14 апреля 1132 г., вернувшись из литовского похода, Мстислав умер[234]. Очень скоро в Киеве возникло естественное желание канонизировать последнего сильного князя, занимавшего великокняжеский стол. Необходимое для этого проложное житие было сочинено уже современником Мстислава, но согласия на канонизацию со стороны Константинопольской патриархии не последовало. Мстислав остался «неофициальным» русским святым, не внесенным в богослужебные книги, но поминаемым 15 апреля^{125}.

Историки же согласны между собой в том, что этот князь жил, так сказать, отцовским капиталом и, несмотря на свою личную доблесть, не смог ничего прибавить к последнему^{126}. Правда, незадолго перед смертью он заключил «поряд» со своим братом, бездетным переяславским князем Ярополком, передав ему великое княжение под условием, что затем оно перейдет к старшему сыну Мстислава, Всеволоду. Это соглашение могло бы послужить важным прецедентом для выработки нового династического принципа. Но замыслам Мстислава не дано было осуществиться. С его смертью завершилась целая историческая эпоха — эпоха относительного государственного единства древнерусских земель под властью киевских князей. Последующие владельцы «златого» стола уже не могли вернуть Руси даже видимости политической монолитности. Время киевских «единовластцев» в Русской земле безвозвратно миновало.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. КИЕВ: ЯБЛОКО РАЗДОРА 1132-1157 гг.

Глава 1. НОВЫЙ БАЛАНС СИЛ

I

«И раздрася вся Русьская земля» — эти слова новгородского летописца, которые он предпослал описанию бурных событий, разыгравшихся в далеких от него южнорусских землях вслед за смертью Мстислава, стали горьким эпиграфом ко всему последнему столетию истории Киевской Руси — времени, когда главное место на страницах летописей заняли «бещисленыя рати и великыя труды, и частыя войны, и многия крамолы, и частая востания, и многия мятежи». Конечно, в самих этих явлениях не было ничего принципиально нового: всего этого в избытке хватало и прежде. Но если до сих пор внутренние крамолы и мятежи еще могли казаться аномалией, время от времени взрывавшей спокойное течение древнерусской политической жизни, то теперь они сделались правилом, заурядным явлением повседневности. «Усобица» до того въелась в быт, что слово это стало означать всякую войну, в том числе и с внешним врагом^{127}. Новшество, стало быть, заключалось не в сути, а в масштабах. Последние же были столь велики, что создали у историков впечатление «распада» Русской земли на отдельные независимые княжества и дали повод говорить о наступлении полной политической «раздробленности» государства. Эта стандартная картина децентрализации, перехода от единого к множеству, неизменно воспроизводилась учеными различных школ, хотя и окрашивалась в разные цвета: кому-то Русь после Мстислава представлялась «федерацией» княжеств, а кто-то рассуждал о «феодальной раздробленности» как закономерном этапе развития русской «феодальной монархии».

Русские княжества в нач. XII в.