Древняя Русь. Город, замок, село

Из 120 укрепленных поселений, включенных в табл. 3, 81(67,5 %) упомянуто в письменных источниках. По первой группе это соотношение равно 41 (93,2 %) из 44, по второй 24 (77,4 %) из 31, и по третьей — 16 (35,5 %) из 45. Настоящая картина в целом повторяет ситуацию для памятников более позднего времени. Большинство крупнейших пунктов летописцы не обошли вниманием. Правда, следует учитывать, что исследователя интересуют прежде всего летописные поселения.

В итоге сравнительного анализа различных данных по археологически изученным памятникам XI — начала XII в. можно утверждать, что социальная иерархия древнерусских укрепленных поселений, рельефно обозначившаяся во второй половине XII–XIII в., сложилась в своих основных звеньях в предшествующий хронологический период.

Теперь предстоит рассмотреть под тем же углом зрения материалы поселений конца IX — начала XI в. (см. табл. 4).

Таблица 4. Сводная археологическая характеристика укрепленных поселений конца IX — начала XI в.

В данной таблице по сравнению с предшествующими (2 и 3) большинство показателей не получили четкого выражения. Это обстоятельство накладывает отпечаток на обоснованность выводов.

Тем не менее, крупнейшие поселения по разнообразию находок, развитию экономики, наличию явственных признаков имущественной дифференциации отличаются от остальных памятников. Однако рассматривать их в совокупности все же нельзя. Дело в том, что далеко не везде культурные отложения IX–X вв. хорошо сохранились и исследованы достаточно полно. Лишь Киев и Новгород, а возможно, также Полоцк, Перемышль, Ладога, по данным археологических раскопок, имеют вполне «городской» характер уже во второй половине X — начале XI в. Здесь обнаружено не один-два, а почти исчерпывающий набор признаков, свойственных всем городам более позднего времени. Существенной особенностью этих памятников является то, что они развивались на основе предшествующих славянских поселений. Надо полагать, к ним присоединятся в процессе дальнейшего изучения Чернигов, Переяславль, Вышгород, Любеч, Муром, Ростов, Псков, Витебск.

Не совсем ясен характер юго-западных центров Руси: Сутейска, Белза, Волыни. Они стоят на месте поселений IX–X вв., но их сохранившиеся укрепления относятся к началу XI в., причем оборонительные линии детинцев и окольных городов возведены одновременно. Эта деталь сближает указанные памятники с крепостями, построенными по приказу Владимира Святославича на южных рубежах Русской земли. Как показали раскопки (Б.А. Рыбаков, П.А. Раппопорт, Н.В. Липка, В.И. Довженок), валы детинцев и окольных городов в Белгороде, Василеве (Васильков), Новгороде Малом (Заречье), Переяславле и Воине (Воинская Гребля) насыпались одновременно по единому плану. Вторая линия укреплений защищала обширную, слабо заселенную территорию — «твердь», предназначенную для укрытия воинских резервов и окрестного населения. Такая схема организации обороны сторожевой крепости сложилась уже в середине X в. (Витичев). Ее гарнизон нес воинскую службу, а продуктами питания, по-видимому, снабжался централизованно. Эти характерные особенности позволяют выделить укрепленные поселения преимущественно военного назначения из числа памятников второй половины X — начала XI в.

Сооружение аналогичных укреплений в Сутейске, Белзе и Волыни приходится на период, по времени следующий за походом Владимира (981 г.) на Червенские земли. По всей вероятности, эти пункты также были укреплены для защиты юго-западных границ Руси. Таким образом, схожие принципы строительства порубежных крепостей применяются на всей территории Руси в указанное время. Организующая и направляющая роль государственной власти угадывается здесь достаточно отчетливо.

В числе крупнейших поселений IX–X вв. оказались и городища типа Титчихи на Дону, Горнальского на Псле, Чернотой Дибравы на Днестре, Ревного на Пруте. Все они вовсе были заброшены к началу XI в. или продолжали существовать как открытые селения. Но в период расцвета каждый поселок состоял как минимум из двух укрепленных частей общей площадью в 5-10 га. Как свидетельствуют раскопки, жители городищ занимались ремеслом (добыча железа; обработка черных и цветных металлов, кости; гончарство), торговлей (привозные вещи, монеты, денежные клады), земледелием и скотоводством, промыслами. Найдены оружие и предметы снаряжения коня и всадника. Отмечены случаи имущественной и профессиональной дифференциации обитателей поселков. Показательно, что городища этого типа окружены полутора-двумя десятками одновременных, в большинстве своем неукрепленных поселений. Совокупность имеющихся данных позволяет признать эти памятники центрами малых племен, входивших в один из крупных восточнославянских племенных союзов. Они погибли под ударами врага или под напором новых феодально-классовых отношений.