Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды

Именно экономическое значение виков определяет, практически со времени возникновения, установление контроля со стороны королевской власти над их деятельностью и вовлечение виков во внутриполитическую структуру нарождавшегося государства[311]. В важнейших виках короли имеют своих представителей, собиравших, видимо, торговые пошлины[312]; с IX в. в Хедебю и Бирке производится чеканка монеты, что было королевской регалией[313]. В X в. большинство виков обносится укреплениями, в непосредственной близости от них располагаются небольшие по размерам, но имеющие мощные укрепления «борги», в которых размещался «гарнизон» – часть дружины конунга, оставившей богатые дружинные могильники. Тем не менее полного подчинения виков королевской власти не происходят: по сообщениям Римберта (третья четверть IX в.), подтверждаемым Адамом Бременским (XI в.), важную роль в вопросах внутренней жизни Бирки играли ее жители и «совет знатных» (principes)[314]\ резиденция конунга находилась вне территории вика (на о. Адельсё у Бирки). Хотя письменные источники по социально-политическому устройству других виков скудны, но сходство топографической структуры поселений – наличие усадеб-хусабю около Хедебю и Скирингссаля – позволяет предполагать также их сходство и в других отношениях. Таким образом, хотя и сохранявшие определенную самостоятельность вики тем не менее были включены как в военно-стратегическую, так и экономическую систему (сбор дани и ее реализация на международных рынках). Это определяет основное отличие виков от тун и хусабю – их полифункциональность, хотя и при очевидном доминировании в них торговли и ремесла.

На Руси ранние ремесленные поселения представлены Пастырским городищем, возможно, Зимновским, позднее городищами Ревно, Хотомель и др.[315].

Однако эти единичные поселения еще не образовали сети и являлись, видимо, центрами местной округи. Они сопоставимы с ранними скандинавскими центрами, такими, как шведские Экеторп и Хёльге.

С VIII в. возникают полиэтнические торгово-ремесленные поселения на севере Руси – прежде всего в Ладоге, однотипной с Хедебю[316] и другими протогородами балтийского региона. Им близки и торгово-ремесленные поселения, формирующиеся к X в. на дружинных погостах. В наиболее древнем значении, каким оно вырисовывается в ПВЛ (947 г.) и по данным лингвистики, погост выступает как «стан для князей и княжеской дружины, наезжавшей для собирания дани»[317], – полюдья (позднее, в эпоху развитого феодализма, погосты – центры сельских общин и административно-податных округов[318]), т. е. выполняет административную функцию, аналогичную хусабю. Однако по сравнению с хусабю древнерусские поселения, которые можно отождествить с погостами на основании обнаруженных там дружинных древностей, имели более широкий набор функций, прежде всего ремесленную и торговую. Характер ремесла был во многом ориентирован на нужды великокняжеской дружины, постоянно пребывавшей на погостах, судя по дружинным курганам в составе некрополей возле поселений в Гнёздове, Шестовице, Тимереве. Типологически и, видимо, генетически (о чем говорит единство материальной культуры, характеризующей быт дружины) близки перечисленным памятникам Городище под Новгородом, в меньшей мере – Сарское городище под Ростовом.

По уровню развития ремесла и торговли (прежде всего внешней), характеру деятельности дружины главные древнерусские погосты смыкаются с Биркой и другими виками[319]. Однако древнерусские погосты наделены были более широким набором функций, чем вики: они – центры сбора дани и, видимо, административного управления, а потому схожи как с виками, так и с хусабю.

Расширение сети погостов, как уже говорилось, летопись связывает с деятельностью Ольги, которая в 947 г. идет из Киева к Новгороду и Пскову и «устави по Мьстѣповосты и дани и по Лузѣоброки и дани; и ловища ея суть по всей земли, знамянья и мѣста и повосты… и по Днѣпру перевѣсища и по Деснѣ…»[320]. Раскопки выявляют возрастающее число торгово-ремесленных поселений, которые можно сопоставить по характеру ремесленной деятельности с погостами типа Гнёздова и Тимерева, расцвет которых приходится как раз на середину X в.: в этот период рядом с Гнездовом возникает новое поселение и курганная группа на Олынанке, наряду с Тимеревом в Верхнем Поволжье развиваются сходные поселения в Михайловском и Петровском. Маршрут Ольги, возможно, проходил через Городок на Верхней Луге, Городок на Ловати[321], поселения на Десне, главное из которых – Шестовица[322], и др. Время их существования – преимущественно X век, причем Городок на Луге возникает в середине этого столетия, и его основание исследователи приписывают Ольге[323].