Древняя Русь и Великая степь

Каждое явление, наблюдаемое in situ, имеет свое начало в прошлом, иногда близком, иногда далеком, но никогда не бесконечном, якобы характерном для всех тысячелетий существования человечества. Но ведь любое описание прошлого — история. Следовательно, история любого процесса — это продолжение того мгновения, когда в силу тех или иных причин этот процесс начался. Именно поискам начала, происхождения «черной легенды» о несимпатичности народов Руси и Монголии, сливавшихся для средневековых западноевропейцев в нечто целое, посвящена наша работа. Эта работа похожа на диагноз грандиозной болезни — заблуждения, унесшего много жизней и породившего много ненужного и бессмысленного горя.

Надо отдать должное уму и такту наших предков. Они не создали обратную человекоубийственную систему мироощущения. Они относились к окрестным народам как к равным, пусть даже непохожим на них. И благодаря этому они устояли в вековой борьбе, утвердив как принцип не истребление соседей, а дружбу народов. Вот почему для русского читателя важно понять, с кем и как нашим предкам пришлось воевать и на Востоке, и на Западе.

Но было ли это существенно для идеологов XIII в., когда блестящие успехи крестоносцев, захвативших в 1204 г. столицу «схизматиков» Константинополь, уже через год кончились сокрушительным поражением при Адрианополе от болгар и половцев? Латинский император Балдуин был взят в плен; он умер в башне в столице Болгарии Тырнове, а война приняла самый жестокий характер. Куманы неистовствовали против латинян и греков, греческие горцы Эпира и Малой Азии истребляли рыцарей, а Данте сравнивал чертей «Ада» с пиратами и греками, свирепствовавшими на Средиземном море. Ожесточение росло.

Та же ситуация сложилась в начале XIII в. на Руси. После первых успехов шведы и крестоносцы Ливонского ордена были остановлены Александром Невским, а Даниил Галицкий отстоял свою землю от венгров и поляков. Это были, конечно, временные победы, но когда князья заключили военный союз с Ордой, стало очевидно, что натиск папистской Европы на Восток захлебнулся.

И вот тут «сфера разума» уступила место буйству чувства. Никто на средневековом Западе не винил своих бездарных королей, своевольных рыцарей, корыстолюбивых итальянских купцов, по вине которых была проиграна двухсотлетняя война. Винили противников, не давших себя победить, пытаясь обосновать свой вывод средствами науки, которая в то время была далека от совершенства. Увы, это не единственный пример торжества обывательской психологии над научной.

Часть седьмая Тохтамыш и его время

XXVIII. Меркнущее величие (Приближение первое — уровень суперэтноса)

189. В Иране

Вспомним, что монголы пришли в Иран как защитники христианской веры. Несториане и примкнувшие к ним якобиты (монофизиты) были в Центральной Азии весьма многочисленны и влиятельны. В 1260 г. они освободили от мусульман Сирию и были недалеко от стен Иерусалима, но предательство европейских крестоносцев и отрыв Золотой Орды, где воцарился мусульманин Берке-хан, повели к поражению при Айн-Джалуде (в Галилее), после которого монголы откатились за Евфрат и перешли к обороне.

Воевать пришлось на два фронта: с египетскими мамлюками и с Золотой Ордой, где подавляющее большинство населения составляли те же половцы, так что фактически война шла между тюрками и монголами. Помощи иранские монголы не могли получить, так как их единственный союзник, великий хан Хубилай, вел сорокалетнюю войну со своим народом — западными монголами, которыми правил его кузен Хайду. Поэтому Иран оказался в изоляции.

Монгольские ильханы держались только благодаря поддержке христиан — армян, айсоров, сирийцев — и мусульман-шиитов[1069] — дейлемитов и хорасанцев, которых в Персии было много. Но это была слабая поддержка. Попытка хана Аргуна (1284–1291) договориться с французским королем Филиппом Красивым[1070] не дала ничего, потому что Европа уже охладела к Крестовым походам. Монголам приходилось опираться на местное персидское население, а оно было мусульманским.