Древняя Русь и Великая степь

Далее события пошли быстро и трагично. Великий князь уехал в Переяславль, а оттуда в Кострому «собирать войска». В Москве он оставил за себя митрополита Киприана, поручив ему город и всю свою семью. По-видимому, князь был уверен в том, что каменная крепость, снабженная всеми новинками тогдашней военной техники, неприступна для легкой конницы. В Москве уже были дальнобойные самострелы (арбалеты) и «тюфяки»[1115] — огнестрельное оружие, пригодное для отражения противника, лезущего на крепостную стену. Достаточны были и запасы пищи. Не хватало одного — силы воинского духа, потому что герои Куликова поля отдыхали в своих родных деревнях, а в столице жили немногие придворные с многочисленной дворней и ремесленники московского посада. Эта масса была отнюдь не пригодна к военным операциям и понятия не имела о воинской дисциплине. Зато склонность к грабежу и самоуправству, а равно и полная безответственность доминировали в их убогом сознании, как всегда бывает у субпассионариев.

Вместо того чтобы организовать оборону стен, «гражданские люди возмятошася и всколебашася, яко пьяны, и сотвориша вече, позвониша во все колоколы, и всташа вечем народы мятежники, недобрые человеки, люди крамольники: хотящих изойти из града не токмо не пущаху, но и грабляху… ставши на всех воротах городских, сверху камением шибаху, а внизу, на земле, с рогатинами и сулицами и с обнаженным оружием стояху, не пущающие вылезти вон из града».[1116] К этому надо добавить, что все эти «защитники» Москвы были пьяны, ибо разгромили боярские подвалы, где хранились бочки с медами и пивом.

Но при этом московские люди были непоследовательны. Они выпустили из города владыку Киприана и великую княгиню… после того как разграбили их багаж. Очевидно, татары не осаждали и даже не блокировали Москву, взять же столицу им было не по силам. Их разъезды кружили вокруг Москвы и грабили окрестные деревни. А тем временем бояре собирали ветеранов и готовились к отражению врага. Под копытами татарских коней стала гореть земля.

И тут снова инициативу взяли в свои руки суздальские князья. Они вступили в переговоры с москвичами, предложили им почетный мир при условии, что они впустят в крепость татарское посольство. Верить заведомым предателям было сверхглупо, но что понимает пьяная толпа?! Ворота отперли, не обеспечив их защиты; татарские послы въехали в город, а за ними ввалилось их войско, и началась резня. При последующем подсчете оказалось, что убито 24 тыс. москвичей[1117] и сгорела церковь, доверху набитая древними рукописями.

Чтобы прокормить свое войско, Тохтамыш рассеял его по всей территории княжества, запретив лишь вступать на Тверскую землю. Поэтому в Тверь устремились толпы беглецов, оборванных и голодных. Но герой Куликовской битвы Владимир Андреевич Храбрый с наскоро собранным отрядом разбил группу татарских грабителей. Этого было достаточно для того, чтобы Тохтамыш спешно покинул пределы Великороссии. Обратный путь его прошел через Рязань, которая вновь испытала ужас насилия свирепой голодной солдатни.

Теперь спросим себя: кто выиграл от этой безумной эскапады или, точнее, кому она была нужна? Это вопрос настолько существенный и для русской, и для татарской истории, что ему следует посвятить особый раздел и, отойдя от традиционного исторического повествования, изложить проблему в виде анализа соотношения суперэтнических целостностей и идеологических систем, бытовавших тогда в форме вероисповеданий.

Но и исповедание — недостаточный индикатор. В XIV в. католики — англичане и французы — резали друг друга безжалостно. Мусульмане — Тимур и Баязид — сражались друг с другом насмерть. Православные рязанцы «пограбили и поймали» отступавших московитян,[1118] а киевляне и белорусы из войска Ягайло настигали обозы с ранеными на Куликовом поле и добивали беззащитных.

Нет, надо не останавливать исследование, а искать причины этих явлений в нюансах этногенеза: сочетании фаз и этнопсихологических доминантах. А для этого необходимо спуститься еще на одну ступень — на субэтнический уровень, где особенно ярко проявляется роль отдельных личностей.

XXX. Неизбежность расплаты (Приближение третье — уровень субэтноса)

200. Социум и этнос в 1382 г.

Издавна бытует мнение, что набег Тохтамыша был вызван стремлением Дмитрия Донского освободить Русскую землю от татарского ига, чему якобы предусмотрительный Тохтамыш воспрепятствовал. Кто был автором этой версии, теперь сказать трудно, да, пожалуй, уже и не нужно: ее столько раз повторяли, что все историки в нее поверили.

Если Дмитрий действительно хотел избавиться от татар, то зачем ему было подавлять мятежника Мамая? Было бы целесообразно оставить его наедине с Тохтамышем и позволить им ослабить друг друга.