Древняя Русь: наследие в слове. Мир человека

Греческое spros ‘семя’ или ‘плод’ переводилось славянами как смя, однако sperma (‘семя, плод’; ‘род’; ‘потомок’) у славян со временем изменило свой смысл. В древнейших переводах этому греческому слову соответствует смя, но уже восточноболгарские переводы симеоновой эпохи (X в.), а вслед за ними очень последовательно и древнерусские книжники передают его славянским племя. Нет ни одного источника, который представил бы исключения из этого соответствия: в списках и переработках пророческих книг, в Евангелии, Псалтыри и Апостоле, в сочинениях отцов церкви, охотно цитируемых летописцем, – везде после XI в. слово смя заменяется словом племя (так что говорится не от смене царьска, а от племене царьска, не съ сменемъ человечьскымъ, но въ племенехъ человчьскыхъ, не смя Авраамле, но племя Авраамле и т. д.), и особенно в русских редакциях с начала XIII в. Слово смя в этом значении становится высоким архаизмом, заимствованным из древнего книжного языка; будучи связанным со значением греческого эквивалента, оно вошло в противоречие с употреблением синонимичных с ним слов у славян и после недолгого использования в специальных текстах угасло, не закрепилось в древнерусском языке. Думается, оно никогда и не было русским в значении ‘племя, род’. Слову смя, обозначающему Божественное, т. е. целиком духовное, уже на заре славянского христианства книжная традиция противопоставила земное по значению племя; последнее довольно часто пересекалось со значениями слова плодъ (оно также служило для перевода греческого sperma и латинского semen; ср.: Михайлов, 1912, с. 131, 239-240, 383). В каких-то местах славянского мира сохранялось представление о том, что племя – это плод семени; слово племя и в самом деле тождественно слову плодъ, потому что оба они общего корня, хотя и на разных ступенях чередования гласных и в различных грамматических формах (*plod- и *pled-m-); они одинаково значат ‘рожденное’, т. е. то, что возникло из семени, прозябло, проросло, дало плоды. По-видимому, и значение славянского термина племя есть результат переносного употребления этого древнего слова со значением ‘рожденные (от общего предка)’. Славянам важнее казался не источник, не причина формирования рода, а результат и следствие рождения: не «семя», а «племя». Потому в двузначном греческом соответствии (‘семя’ и ‘плод’) славянин сознательно избирает второе, как бы перенося внимание с прошлого на настоящее, с того, что явилось источником, на то, что есть, что существует и действует: «смя Авраамле» превратилось в «Авраамле племя».

Произведя эту операцию и согласовав обозначения церковных книг с практикой своей хозяйственной жизни, славянские книжные люди должны были столкнуться с другими греческими словами, смысл которых был близок к славянским названиям племени. Знаменитые греческие филы (phle) славяне обозначали словом племена, а еще раньше и словом колна. У греков филы из родовых давно превратились в территориальные общины, и потому несоответствие значений греческого слова общественным отношениям славян вынуждало славянских переводчиков искать ему более точные эквиваленты. У южных славян греческому phle последовательно соответствует слово колна, но восточные упорно употребляли привычное им слово племена (Михайлов, 1912, с. 89, 319; Ягич, 1884, с. 50). Для болгарских писателей это вообще не синонимы, Иоанн Экзарх неоднократно замечает: «Законъ же бяаше не възимати племену отъ иного колна» (Ио. Экзарх, с. 182); «племя» в этом тексте – всего лишь «колено», но – чего? Для самого Экзарха – другого колена того же рода, нечто, одновременно существующее в настоящее время. Для восточных славян подобное толкование еще неприемлемо. Для них колно – сгиб ноги, поворот в движении; слово колно получило у них смысл не пространственного, а временного размещения рода, т. е. ‘поколение в границах общего племени’. Книжное слово поколение возникло из древнего корня не раньше, чем выработалось представление о последовательной смене подобных поколений.

Уже на первых листах «Повести временных лет» летописец сообщает: «Афетово бо и то колно: варязи, свеи, урмане (готе), русь, агняне, галичане, волъхва, римляне, нмци, корлязи, веньдици, фрягове и прочии»; все это потомство Иафета.

В пространственном значении социальный термин племя сохранялся на Руси устойчиво. Иларион в середине XI в. говорит: «Вси людие, племена и языци тому поработають» (Иларион, с. 183б), но это прямая цитата из пророческих книг Даниила, переведенных еще Мефодием, а в его переводе словам las, phle, glossa соответствуют людие, колна, языци (Евсеев, 1905, с. 66; ср. варианты и в других местах этого перевода).