Читаем Древняя Русь : наследие в слове. Мудрость слова полностью

Примеров такого рода много в нашем языке; когда-то их было больше. Неручь — большой ручей, но все-таки еще не река; небасъ — непорядочный человек — тот, кто не подчиняется общим правилам; небыль — вымысел, т. е. неполная правда, и т. д. (Марков, 1972). Не- отнюдь не отрицание, а утверждение новой предметности путем небольшого уклонения в толковании данного признака. Попытка найти нечто среднее в равнозначной противоположности. Сознание ищет сходного в том, что кажется различным или даже противоположным. А. А. Потебня утверждал, что прибавление не- в слове неклен превращает понятие в положительное, но противоположное (Потебня, 1968, с. 428). Непутевый, беспутный вовсе не тот, кто лишен «пути», а тот, кто идет другим путем.

Двойное отрицание в высказывании, с отрицательным не при сказуемом также появляется поздно.

Первым по времени действительным отрицанием стал префикс без-, быть может, еще в праславянском языке, но, кажется, в связи с развитием письменных форм речи.

Самые древние сочетания слов с без- — обычно прилагательные без суффиксов: безостый, безглавый, бесхвостый, бескрылый; впечатление такое, будто прилагательные образованы непосредственно от существительных без специального суффикса прилагательных. Это было средством выделить признак от вещи в тот момент развития языка, когда имя еще синкретично, т. е. одинаково (и одновременно) выражает и предмет, и его признак. Затем они образовали специальные имена признака — имена прилагательные:

безумъ → притяжательное безумль → качественное безумный;

бестудъ → притяжательное бестужь → качественное бесстыдный...

Последнего типа прилагательных, уже определенно выражающих отрицание признака, особенно много появляется в текстах, переведенных с греческого языка; восточные славяне заимствовали их из древнеболгарского литературного (Обнорский, 1960, с. 195). Самые древние кальки с греческого для слов с начальным ἀ-, ἀν- ‘без’ используют славянское без- (бесчиние, бесмьртие и т. д.), и только много позже — не-; последнее и стало русской формой отрицания. Варианты типа беззлобивънезлобивъ, безнадеженъненадеженъ, безбоязнивъ небоязнивъ и др. долго существовали на Руси (некоторые сохранились, изменив свое значение). Недолгое время в конкуренции участвовал и префикс у-, так что образовалось градуальные противопоставления, примеры которых известны:

не- (не обладающий вовсе) — у- (лишенный) — без- (отсутствующий).

Мысль скользила в поисках точки опоры для выражения внутреннего противоречия свойств, еще не выработавших отношения по данному признаку, но определенно охваченных идеей сравнения предметов по такому признаку.


СТЕПЕНИ ОТВЛЕЧЕННОСТИ

Логики могут рассуждать об отвлечениях, но массе людей потребны образы.

Томас Маколей


В предыдущих книгах нашего исследования мы рассмотрели большое количество примеров того, как средневековое сознание, преодолевая поверхностно образное представление о мире и соотнося его с культурно-символическим — идеальным, мало-помалу извлекает из познанных явлений содержательные их признаки, возвышая предметную отвлеченность до абстрактности. К некоторым примерам мы еще вернемся, напоминая подробности, а сейчас установим общую последовательность в о-сознан-ии степеней отвлеченности, как они рисуются современному аналитическому мышлению.

Сущность отвлеченности заключается в том, что характерный признак вычленяется из состава предмета и служит указанием на самый предмет. Чисто метонимическое движение мысли, известное издавна. Почти все древние слова, даже самого конкретного значения, являлись в известном смысле отвлеченными. Умственное действие отвлечения присутствует в сознании всегда, однако различные эпохи отличаются степенями отвлеченности. Нас не удовлетворил бы тот уровень отвлеченности в выражении внешнего мира словом, который был присущ людям далекого и даже не столь уж далекого прошлого.

Не случайно и термины, выражающие процесс, изменялись. В старинных риториках говорится об отделении, отделенном — это очень конкретное указание на процесс абстрагирования, всё равно, что отделять листы от стебля.

Перейти на страницу:

Все книги серии Древняя Русь: наследие в слове

Древняя Русь: наследие в слове. Мир человека
Древняя Русь: наследие в слове. Мир человека

Первая книга трилогии посвящена исследованию социальных терминов Древней Руси. Описаны термины родства, социальных и бытовых отношений, сложившиеся на Руси в течение нескольких веков. На изменении содержательного смысла слов показано преобразование общественной среды существования, отраженное в сознании средневекового человека. Понятия народа, государства, общества, многочисленные формы выражения дружеских, соседских или враждебных связей, отношение к миру, стране и земле, представление о жизни, болезни и смерти, оценка человека, людей и народов по их принадлежности - все это показано на материале древнерусских источников и в связи с классическими работами по истории восточных славян. Книга предназначена для широкого круга читателей, интересующихся историей русского слова.

Владимир Викторович Колесов

Культурология / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука
Древняя Русь: наследие в слове. Добро и Зло
Древняя Русь: наследие в слове. Добро и Зло

Во второй книге автор продолжает исследовать древнерусскую ментальность. Работа посвящена описанию этических и эстетических категорий, раскрывающих смысл антитезы Добро и Зло. Предметом исследования стали такие понятия, как красота, вера, надежда, любовь и др. Книга дает комплексное представление о развитии средневековых взглядов на мораль восточных славян; в ней рассматриваются семантические и этимологические особенности слова, изменявшиеся под влиянием нравственных норм. Исследование построено на анализе различных летописных источников, характеризующих взаимопроникновение языческих образов и христианских символов, отраженных в смысловом развитии коренных славянских слов и содержании классических текстов. Книга предназначена для всех интересующихся историей русского слова.

Владимир Викторович Колесов

Языкознание, иностранные языки
Древняя Русь: наследие в слове. Бытие и быт
Древняя Русь: наследие в слове. Бытие и быт

В книге рассматривается формирование этических и эстетических представлений Древней Руси в момент столкновения и начавшегося взаимопроникновения языческой образности славянского слова и христианского символа; показано развитие основных понятий: беда и лихо, ужас и гнев, обман и ошибка, месть и защита, вина и грех, хитрость и лесть, работа и дело, долг и обязанность, храбрость и отвага, честь и судьба, и многих других, а также описан результат первого обобщения ключевых для русской ментальности признаков в «Домострое» и дан типовой портрет древнерусских подвижников и хранителей — героя и святого.Книга предназначена для научных работников, студентов и аспирантов вузов и всех интересующихся историей русского слова и русской ментальности.

Владимир Викторович Колесов

Языкознание, иностранные языки

Похожие книги