Древняя Русь : наследие в слове. Мудрость слова

Структурализм Н. С. Трубецкой понимал по-русски — как цельность живого в функциональной специализации его частей. Следовательно, ученого интересовали не схематические противоположности «чистых отношений», за которыми исчезает целостность целого, а сущность взаимных связей, воссоздающих (в том числе и в сознании исследователя) такое целое в его постоянном развитии. Структурные связи объекта создаются из противоположностей (оппозиций) на фоне сходств (основание сравнения различных объектов с целью уяснения их сущностных признаков). Именно в этом труде впервые описаны все три классификационных принципа, с помощью которых мысль исследователя или простого наблюдателя может вычленить в объекте структурирующие его сущностные признаки.

Начнем с простых примеров из истории русского языка, с помощью которых можно моделировать относящиеся к теме процессы. Сразу же оговоримся: трудно описывать язык и его проблемы с помощью языка, но еще сложнее описать в понятиях мыслительные процессы сознания. И в том и в другом случае это значит описывать предмет через него самого — исключительно неблагодарная задача, необходимость свершения которой все же ощущается.

Формализация описания поможет избежать некоторых трудностей, возникающих при исполнении этой работы.

В современном русском литературном языке два гласных звука, о и э, противопоставлены одним признаком: о произносится с действием губ (губной гласный о), а е — без огубления. Первый гласный звук в слове голова мы также произносим «похоже на о», но это о неогубленное, а, следовательно, с нашей точки зрения, и не о вовсе; мы воспринимаем его как звук, «похожий на а». Есть и другие признаки, которыми гласные ои эне совпадают в звучании, но они менее важны: необходимо и достаточно, чтобы эти два гласные различались огубленностью одного из них — лабиализацией. При этом звук ообладает признаком различения, т. е. является маркированным по данному признаку, а э — нет, это противочлен без знака различения. Такая строгая и простая оппозиция носит приватный характер, различает два члена, и потому называется привативнойоппозицией, на основе которой легко выделяется признак различения, в данном случае лабиализация. Только признак лабиализации здесь позволяет различать целые слова, например небо— нёбо([н’э]бо — [н’о]бо).

С XII по XVII в. мы не смогли бы обнаружить столь строгого противопоставления двух звуков, в ряду средних по образованию гласных их было не два, а много. По знакам письменного текста мы знаем о существовании по крайней мере еще двух, переходных от эк о, гласных — ь и ѣ («ерь» и «ять»), а в некоторых диалектах был гласный, почти похожий на у (огубленный напряженный гласный ȏ), сохранялся в некоторых словах и древний гласный ъ (произносился очень кратко, как теперь произносится первый гласный в слове голова). На пути от эк о находилось множество промежуточных звучаний с разной степенью лабиализации и разной продвинутостью корпуса языка вперед и вверх. И все эти звуки были значимы в определенных позициях, различали слова и их формы; смешивать их друг с другом значило бы не понять устной речи представителя другого местного говора.

Не будем вдаваться в тонкости фонологического описания, отметим главное: с XII по XVII в. у русских гласных (у согласных звуков тоже) не было никаких привативных противопоставлений, а общая сумма всех звуковых различителей слов представляла собою предельные цепочки звуков (слева направо и сверху вниз по образованию), которые отличались постепенным переходом по тембру или звучности, так что на пути от одной противоположности к другой (между о и е) возникали степени приближения к крайнему члену оппозиции. Фонемы ряда /ȇ — э — ь— е° — о — ȏ/ в звучании представали рядом /ȇ — э — о — ȏ/. Эти степени, а точнее «градусы» качеств в общей звуковой цепочке дают и название самой оппозиции: градуальные.

Если бы мы пожелали углубиться в еще более отдаленные времена, за пределы XII в., то нашли бы другую систему взаимных соответствий между гласными звуками, древнейшую из известных нам славянских систем. В той системе гласные снова оказываются противопоставленными по парам, но принцип противопоставления совершенно иной, чем у привативной оппозиции [- э // + о]. Те же самые е и обыли противопоставлены друг другу таким образом, что смыслоразличительными (вот что важно!) оказывались сразу два признака: лабиализация выделяет о в противопоставлении к е, а передний ряд образования гласного е выделяет его из числа гласных непереднего ряда. Каждый гласный отмечен каким-то признаком выделения, но они — разные: