Древняя Русь (СИ)

  Лишь малой части монголов удалось вырваться из "котла". В сараях белые воины обнаружили грубо связных невольников. Их спешно освободили. Те, кто из плененных кто мог, хватали оружие и бросались с ним, на тех монголов кто еще продолжал рубиться с русской ратью. Поспелка с окровавленной саблей сбил замок с амбара, сердцем он чувствовал, что именно там должен томиться его брат. Так оно и оказалось голый Булатко висел на дыбе, все детское тело было ожогах и ссадинах. Кожа посинела от холода, из разъеденных солью ран вяло сочилась кровь. Поспелка заплакал, глядя на своего чуть живого родственника. Булатко с трудом открыл заплывшие от синяков глаза, узнав своего брата, он улыбнулся. Простуженный голос прохрипел.

  -Я знал что придете! Помирать не собираюсь! Хочу жить и мстить неверным псам.

  -Отомстим! Еще как отомстим!

  Поспелка сжал кулак схватил мечи и размахивая ими вновь ринулся на мугланов.

  Турган сделав двойную бабочку, свалил сразу четырех тургаудов и ворвался в главный терем. За ним как тень смерти проскочил напарник Полкан, бросив маленькую размерами с вишню гранату, взрыв уничтожил десяток татар, затем срезал троих громадных тургаудов-охранников. На них налетело две дюжины разгоряченных арзой нукеров, сабли дрожали в кривых руках. В ярости русский и половец рубили мугланов, очистив несколько комнат, завалив трупами коридор, они прорвались в центральную залу. Горел жарко натопленный камин, на дубовом коне громоздились остатки костей, корок, разбитого фарфора. Дюжина монголов был настолько пьяна что, не смотря на шум битвы, продолжала валяться на полу. Турган брезгливо плюнул, судя по запаху, пьяные нукеры справляли нужду прямо в ковер. На стене висел труп распятого и утыканного стрелами попа. Несколько обнаженных покалеченных девиц постанывали, похоже, что над ними надругалась не одна сотня варваров. Полкан схватил за бороду главного темника Байдар-Муната.

  -Не убивай его!

  Русский показал решительный жест своему половецкому брату.

  -Его будет судить народ.

  Связанного Байдар-Муната притащили на площадь. Там уже собрались русские воины, завершившие большую часть битвы. Тысячник Олежный обратился к шумящей толпе.

  -Что будем делать с извергом мугланским?

  -Отрезать ему ухи как это делал с нашими девками, а затем язык и на кол.

  Дружно закричали в ратники.

  -И быть по сему! Олежный махнул рукой.

  -Постой! Послышался бодрый голос.

  -Я князь или не князь! Вперед вышел Владимир.

  -Я полагаю, что мое мнение должно быть решающим.

  -Верно! Он наследник великого князя!

  Недружно закричали в толпе.

  -Ты решай!

  Смущенно произнес Олежный.

  -Решение народа утверждаю!

  Решительным тоном произнес княжич Владимир.

  -Слава князю Владимиру!

  Дружно гаркнули в толпе.

  Люди, спасенные из плена, окружили начальников Белой армии. Пурга уже стихла, горели факела. Женщины и дети плакали от радости и просили хлеба.

  -Пора собираться в путь. Мунгалы хватиться набегут ратью неисчислимой и всех положат. Уведите женщин и детей.

  Скомандовал Олежный.

  Отряд спешно покинул селение. Рассвело, выглянуло солнышко. Перелесово опустело, лишь несколько тысяч монгольских трупов оживляло зловещий пейзаж.

  В центре села одиноко торчал кол, на нем мучительно издыхал мулганский темник. Посиневшие губы машинально шептали.

  -Помоги мне великий Сульдэ! Поддержи господин Чингисхан!

  Пока ордынский темник отдавал на колу дьяволу душу, монгольское начальство справляло знатный пир. Еще бы тройная победа - пал Владимир, почти без боя взята Суздаль и главное наводившие кошмар пленены белые мангусы наводившие кошмар на все татарское войско. Ханов собралось великое множество, они расселись в соборе, прямо на каменном полу запалили костры - жарили свиней и баранов.

  Бату-хан разлегся в широченном кресле, на котором ранее восседал великий князь Владимира Георгий Всеволодович. Джихангир был очень доволен, ему налили полную чашу отборного кобыльего кумыса. Бату-хан пил не спеша, наслаждаясь его кисловатым, прогоняющим жажду привкусом и трудно передаваемой щекотливостью. Кажется, что это гейзер пениться по языку, согревая промерзшее горло. С центрального входа ввели юных женщин полонянок. Одетые кто в сарафаны, кто в платья с множеством юбок, в высоких убрусах и платках, а кто уже шаровары и мужские полотняные рубахи или короткие курточки. Девушки кидали испуганные взгляды, страшные рожи насильников вызывали приступы судорожного страха.

  Баурши взглянул на Бату-хана, джихангир лукаво подмигнул, тогда распорядитель хлопнул в ладоши.