Древние

Остроухие превратили в сад полуразрушенную пирамиду-зиккурат, что венчала гору. На уцелевших террасах, ставших аллеями, росли те самые деревья с зелёной древесиной и серебристой корой. На их ветвях красовались уже знакомые «золотые яблоки».

Сколько труда было вложено в этот сад — даже представить страшно. Вряд ли изрядно деградировавшие эльфы создали такое с помощью немногих оставшихся магов. Скорее в дело пошёл старый добрый тяжёлый труд. Возможно даже рабский — не только же для Пауков местные ловят собратьев.

Смущало только отсутствие других построек: только пирамида и сад. А где дома? Где население города? Вряд ли они все уместились внутри руин: насколько мог оценить Стриж — они способны вместить не больше пары сотен жильцов.

Лишь после продолжительного наблюдения он заметил, как из непролазного на первый взгляд кустарника на склоне вылез вооружённый эльф и деловито направился вниз по тропинке. Несколькими минутами позже снизу поднялся другой остроухий и исчез в том же кустарнике.

«Пещеры», — догадался Лёха.

Это объясняло то, что за всё это время он практически не увидел обитателей города. Обжили эльфы естественную сеть пещер, или создали её сами — не ясно, но входы они замаскировали так умело, что Стриж вряд ли отыскал бы их самостоятельно. Да и вообще не заподозрил бы их существование.

Лёха хмыкнул. Поднебесный город оказался подземным. Ирония, понятная тут лишь ему: гордые эльфы перешли на образ жизни гномов.

Зависнув, словно пустельга, он с интересом разглядывал сад.

Каждое дерево росло в центре круга из густого кустарника. Даже скудных познаний Стрижа хватало, чтобы понять — кусты посажены не для красоты, а в качестве ветрозащитного барьера. Иначе ветер быстро унесёт натасканную на террасы землю. Да и саженцам, пока не окрепнут, нужна защита.

К тому же, выглядело всё весьма красиво: растения образовывали беседку со стенами из кустарника и кровлей из древесной кроны.

Впечатление немного портили лестницы между террасами. Построенные из тёсаного камня, они резко контрастировали с монолитом стен, служа очередным наглядным подтверждением упадка некогда великой расы.

К удивлению Стрижа, не смотря на поздний час, в саду кипела работа. Из ворот бывшего ангара, где в незапамятные времена базировались летающие колесницы, бедно одетые эльфы передавали друг другу по цепочке вёдра.

Визор позволил разглядеть ошейники с массивными кольцами, украшавшие шеи работников. Похоже, не всех пойманных дикарей продавали Паукам. Сложно сказать, повезло ли эти бедолагам — сохранив разум, они потеряли свободу. А хрен, как известно, ничуть не слаще редьки.

А может он ошибается и это местные горожане, лишённые свободы за какие-то преступления?

Стоящие у ворот сада стражники внимательно следили за рабами, готовые пресечь любую попытку бегства или неповиновения.

Один из невольников уронил поданное ведро. На землю вместо воды пролилась тягучая, больше похожая на нефть чёрная жидкость. Немедленно к проштрафившемуся подскочил эльф в кольчуге и принялся от души лупцевать палкой, не забывая огреть и соседей неудачника.

«Вот только давай без игры в Спартака, поднявшего восстание рабов», — попросил демон.

Стриж только хмыкнул. Ничего подобного он и не собирался совершать.

И дело не в том, что это невозможно — шанс есть всегда. Просто даже в случае успеха ничего не поменяется.

Здесь одни стоят других. Восставшие рабы устроят резню, причём вполне возможно, что не пощадят ни женщин, ни детей. Потом немного порежут друг друга, выясняя, кто теперь новый царь горы, а победители станут жить-поживать, захватывая соплеменников в рабство и обменивая Паукам на оружие.

Так что, господа эльфы, «чума на оба ваших дома», как сказал персонаж бессмертной драмы Шекспира.

«Смысла нет», — коротко ответил Стриж демону.

Тот удивлённо хмыкнул и замолчал.

Стражник тем временем завершил экзекуцию. Повесив дубинку на пояс, он пнул скорчившегося на земле раба и отошёл к воротам сада. К удивлению Стрижа, наказанный резво вскочил и с удвоенной энергией взялся за работу. Видать, били его больно, но так, чтобы не выводить из строя.

Вёдра у рабов принимали остроухие в одинаковых долгополых одеждах, наводящих на мысли о служителях какого-нибудь культа. Во всяком случае все остальные мужчины предпочитали ходить в штанах, а не в балахонах.

Культисты, как мысленно назвал их Лёха, относили ведро к дереву и обмазывали ствол той самой тёмной жижей, обмакивая в неё кисти. При этом губы у них шевелились, словно остроухие молились, или пели.

Завершив работу, культисты уходили из сада, отдавая опустевшие вёдра ожидающим на почтительном расстоянии рабам. Тем, похоже, запрещали подходить даже близко к деревьям. Опасались саботажа, или попыток украсть драгоценный плод?

Вспомнив, с каким благоговейным восторгом так и оставшаяся безымянной эльфийка поедала золотое яблоко, Лёха вполне допускал, что при первой же возможности любой из невольников сожрёт попавший под руку плод. Ну а последствия… Их и так периодически побивают, а тут хоть будет за что.