– Они пошли на решительный штурм? – За всех спросил перевязанный, залитый запёкшейся кровью Ольвар, один из советников воеводы, и, дождавшись утвердительного кивка, засмеялся: – Теперь наши мечи вдоволь напьются крови врагов, и я предстану перед Бессмертным Тэнгри с достойной свитой из убитых ярвиров!
– Трубите общий сбор! Сегодня решится судьба страны Лазоревых Гор! Все вниз! Никому не будет пощады! Пусть иноземцы захлебнутся в своей и нашей крови!
Над замершим в предчувствии чего-то страшного и неизбежного, городом, взметнулся утробный рёв боевого рога клана Чёрных Медведей. Для многих это было полной неожиданностью, и для многих рёв рога прозвучал как смертный приговор. В каждом доме, будь то хижина мастерового харвелла, жилище заула, или вига, сейчас торопливо одевались доспехи, застёгивались бесчисленные пряжки, подтягивались ремни, скрежетали мечи, извлекаемые из ножен, и тонко пели тетивы, пробуемые на прочность. Не было такого дома, где бы не всплакнули перед тем, как отправить своего мужа, сына, или отца на битву. Все понимали, что если объявлен всеобщий сбор, то это нечто серьёзное, и возможно, они уже больше никогда не увидятся. Все способные держать оружие в руках уходили на вторую улицу, кто был для этого слишком слаб, собрав скромные пожитки, уходили вверх, к ратуше, где и должны были ждать исхода штурма.
Скоро людские ручейки заполнили улицы Вольфбура. Злые, шумные, ощетинившиеся пиками, мечами и секирами шли вниз, понурые, страшные в своём молчании, нагруженные мелким скарбом брели вверх. От всего этого движения становилось весело и жутко одновременно. Было трудно осознать, что совсем скоро эти дома превратятся в дымящиеся развалины, а большинство этих людей падут под сталью жестоких иноземцев.
– Эй! Приятель! – Урхард остановился перед отроком, только что припёршим дверь своего дома палкой, по всей видимости, скоро собираясь возвратиться обратно. Воевода увидел испуганные карие глаза, издёрганное, бледное лицо. Кольчуга, явно с чужого плеча, мешком болталась на нём, меч длиной в два локтя был явно тяжёл для его руки, а шлем украшенный белыми перьями, можно было сбить одним слабым ударом. – Сколько тебе лет?
– Пятнадцать. Ваша светлость… – Робко ответил юноша.
– Твой отец служил в Тайной Страже?
– Да. Ваша светлость. Он погиб неделю назад, защищая первую баррикаду. – На лице отрока выступили слёзы.