О, Боги! Только проведя длительное время под землёй, в духоте, только тогда можно по-настоящему оценить, что такое холодный, зимний ветерок, пусть пасмурное, хмурое небо, затянутое облаками, и слепящий до слёз в глазах, белый, не тронутый снег. Как всего этого не хватало в Улье! Хотелось смеяться, что-то кричать вдаль бесконечного плоскогорья, и жадно вдыхать всей грудью холодный воздух. Здесь нечему было зацепиться глазу. Только где-то на горизонте можно было разглядеть отдельно стоящие, высокие скалы, и рощицы чахлых, едва ли выше человеческого роста, сосёнок. Но это кажущееся однообразие. Все прекрасно знали, что стоит куда-то пойти, в любую из сторон света, тут же встретятся на пути глубокие овраги, густые, низкорослые кусты, и отдельно стоящие, огромные валуны. Просто сейчас всё это человеческий глаз не воспринимает. Всё это разнообразие скрывает недавно выпавший, кажущийся мягким и пушистым, снег.
Стальной Барс какое-то время наблюдал, как несколько Древних, расчистив снег, меняясь, кирками долбят мёрзлую землю, и подивился их упорству. Было видно, что мешкообразная, хрусткая одежда из странной зелёной кожи мешается им, сковывает движения, прозрачная личина запотевает, и приходится часто останавливаться, чтобы восстановить сбитое дыхание.
– Почему бы вам не снять маски? – Воевода подошёл к Михаилу, держащему в руках что-то квадратное, белое, то, что он называл прибором.
– Это невозможно! – Приглушённо воскликнул Древний, улыбаясь через стекло. – Как я вам уже и говорил, радиационный фон заметно снизился по сравнению с тем, что был несколько веков назад, но остаётся по-прежнему опасен для нас! У вас есть иммунитет к этому, и в такой среде вы чувствуете себя достаточно комфортно. Для нас же, это не сразу, конечно, но смертельно.
– Что вы делаете? Для чего эта яма?
– Нам нужно взять пробы грунта, с глубины трёх метров. У меня есть одна интересная версия, и я хочу проверить её. Впрочем, я не смогу вам это объяснить, как бы ни старался. Не обижайтесь, вы ещё слишком мало знаете.