Древние святыни Сирии. По стопам апостола Павла

Директор компании «Аль-Асаад» Асаад Халюм пожелал нам доброго пути и вручил бутылку замороженной сирийской минералки «Дрейкиш». Я тогда не знал, что господин Халюм сделал мне царский подарок. Он же – знал, что делает. Это я понял позже.

В ожидавшем микроавтобусе собралась целая экспедиция. Водитель – Махмуд. Абу Рашид, работник авиакомпании, соединившей Алеппо с российским Нальчиком. Его сын – Рашид. Таха Камбар. Его сын Тарик. Таха, познакомив меня с Абу Рашидом, рассказал, что тот, выходец из соседнего с Наби Хури городка Бульбол, хорошо знает эти места и будет нашим добровольным гидом.

Оказалось, Абу Рашид около 20 лет прожил в России, не то в Костроме, не то в Калуге. Был экспертом-переводчиком по приобретению оборудования для нефтеперерабатывающих заводов. Женился на русской женщине, отсюда прекрасное знание русского языка. По его словам, в Алеппо около ста тысяч жителей знает русский – это семьи бывших сирийских студентов, проходивших обучение в российских вузах на протяжении более 30 лет.

Мы двинулись строго на север, в сторону турецкой границы. Абу Рашид проявил свои способности сразу же, как только мы выехали из города.

– Посмотрите направо, – сказал он голосом заправского гида. – Здесь до недавнего времени находилась могила английского генерала, командующего объединённым корпусом. В 1921 году он блокировал турецкую армию и помог Сирии избавиться от турецкого гнёта. К сожалению, после расширение дороги могила генерала была перенесена в другое место.

Ещё одним добровольным гидом стал сын Тахи – Тарик. Надо сказать, город он знал хорошо, и когда мы проезжали по Алеппо, показывал широкие проспекты и парки, площади и скверы, магазины, торговые центры, гостиницы и спортивные сооружения. И делал комментарии на английском языке. О Тарике я хочу рассказать отдельно.

Тарик и Абу Тарик

У сирийцев удивительно чуткое отношение к детям. Оно не просто трогательное и внимательное, оно закодировано в именах детей, которые ощущают родительское тепло и внимание с ранних лет и рано осознают себя полноправными членами семьи. Поясню…

Таха Камбар только для меня – Таха Камбар, а для остального арабского мира он Абу Тарик, дословно – «отец Тарика». Т. е., при рождении первенца отец теряет своё имя, как бы растворяясь в имени сына. Это символическое растворение, потеря своего «я», говорит об ответственности отца перед наследником и продолжателем рода. Отныне все помыслы главы семьи, все его дела связаны с одним – «поставить на ноги» старшего сына, а с ним и остальных детей. Нужно дать образование, помочь освоить профессию, удачно выдать дочерей и женить сына.

В Сирии действует древний арабский обычай, по которому жених должен заплатить за невесту калым. Его величина оговаривается на совместном совете семей. Кроме того, если жених не имеет собственного дома или квартиры, путь к дому невесты ему заказан.

Я несколько раз бывал в доме Камбара и видел, какой заботой и любовью окружены дети – Тарик и младшая дочь Сюзи. Оба учат в школе английский и французский языки. В доме есть компьютер. Тарик осваивает игру на национальном струнном инструменте – уд, Сюзи – на пианино.

– Тарик очень отличается от своих сверстников, – рассказывал Таха, когда речь заходила о сыне, – никто не даёт ему одиннадцати лет. Он вдумчивый, всем интересуется. С детства задаёт такие вопросы, что трудно на них ответить. Его энергии хватает на всё: на учёбу в школе, компьютер, занятия музыкой и спортом.

Что касается спорта, не знаю, но то, что на компьютере он работает, как заправский программист, в этом я убедился.

На пути в Циррус

Дорога петляла между холмами, поросшими оливковыми деревьями. Абу Рашид устал рассказывать, Тарик не знал этих мест, Таха и Рашид спали на заднем сидении. Я углубился в книгу на английском языке, которую принёс Тарик. В ней рассказывалось о путешествии по Сирии древних географов Геродота, Страбона и Арриана.

Иногда я отрывался от чтения и рассматривал небольшие деревеньки, попадавшиеся по пути. Все они похожи одна на другую. Дома окружены невысокими каменными заборами, окна смотрят не на улицу, а во двор, словно оправдывая поговорку – «мой дом, моя крепость». Надо сказать, эти места мало заселены. Всё свободное пространство занимают оливковые рощи. Возле них и на небольших полях между холмами, несмотря на зной, копошились крестьяне.

После городка Азиз наконец-то оживился Абу Рашид.

– Скоро подъедем к римскому мосту, – сказал он.

Трёхпролётный мост через небольшую речушку Сабун впечатлял. Он был высотой с трёхэтажный дом, отличался добротностью и крепостью. Видно, что с римского времени не подвергался ремонту.

Через километр ещё один римский мост, больше предыдущего – пятипролётный. Здесь мы сделали остановку и поплескались в воде. Поднявшись наверх, побеседовали с местным крестьянином, курдом по национальности. Он рассказал, что выращивает лук, и показал свои поля напротив.

Мосты, хотя и являются историческими памятниками, продолжают служить людям. Сирийцы, проезжающие по ним, приветствовали нас с гордостью за своё достояние.