Древние тюрки

Возникает вопрос: почему имперцы отказались от преследования и полного уничтожения повстанцев, хотя их войско состояло из конницы, привычной к далеким походам? Да, эта конница была когда-то, но в 689 г. легла под ударами тибетцев[1077]. Все резервы поглотил тибетский фронт, растянувшийся от джунглей Юннани до скалистых берегов Хуанхэ, раскаленных песков Турфана и лесистых склонов Центрального Тянь-Шаня. Малочисленный и еще варварский Тибет до 693 г. удерживал оазисы Западного края, и до 700 г. главные китайские силы сражались с тибетцами в Ганьсу и Сычуани. Вот одна из главных причин, обеспечивших успех безумной затеи Кутлуга.

На западе. Нельзя считать случайным совпадением, что одновременно с восстанием Кутлуга произошло совершенно аналогичное восстание среди западных тюркютов. Сравнительно небольшие силы имперцев удерживали Центральный Тянь-Шань благодаря добровольному подчинению в 673 г. Кашгара и тюркского племени гун-юэ[1078], обитавшего к востоку от оз. Иссык-Куль[1079]. Совершенно неожиданно западные тюркюты напали на гун-юэ и осадили их «столицу», т. е. укрепленную ставку князька. Во главе повстанцев стоял некий Ашина Кибу-чур, судя по фамилии принц крови, но, как и Кутлуг, не имевший прямого права на престол.

Последнее обстоятельство очень значительно, так как показывает, что это не была фронда отстраненных от власти царевичей, а народное движение. Вряд ли можно сомневаться, что совпадение восстаний, западного и восточного, во времени не случайно. Сообщение по великому караванному пути было регулярным, и 2 тыс. км — не препятствие для конного эмиссара, особенно если учесть, что на пути были земляки и, значит, сменные лошади.

Кибу-чур привлек на свою сторону даже телеское племя яньмянь, жившее к северу от гун-юэ и к востоку от оз. Балхаш[1080].

Как на востоке, так и на западе дело освобождения тюрок вступило в новый период развития. Наличие продуманного заговора несомненно. Однако западные тюрки встретили отпор регулярных имперских войск, пришедших на выручку стесненным союзникам. Энергичный и храбрый офицер Ван Фан-и оттеснил тюрок к р. Или и там нанес полное поражение Кибу-чуру. Потери тюрок исчислялись в тысячу человек, но внезапное нападение яньмяньцев поставило под угрозу добытый успех.

В битве у оз. Иссык-Куль телеские пешие стрелки так стеснили имперское войско, что кочевники, служившие Китаю, решили откупится от врага головой полководца. Ван Фан-и, узнав о заговоре, пригласил главарей его к себе в лагерь, где их перевязали. Под звуки труб и барабанов, заглушавших крики о помощи, было отрублено 70 мятежных голов. Затем неожиданное нападение имперской конницы смяло яньмяньцев и рассеяло их скопище[1081]. И на этом все кончилось.

По существу восстания Кибу-чура и Кутлуга однотипны, но первое было немедленно подавлено, а второе имело поистине грандиозный успех. В чем здесь дело? Отнюдь не в самих тюрках. На западной окраине были еще в силе традиции первых лет танской империи, а в самом Китае уже начали действовать мощные силы сопротивления чужеземной династии. Выражением этой тенденции был переворот императрицы У (У-хоу).

Императрица У. Династия Тан была двоеликой. Основатель ее Ли Юань был окитаенный тюрк, не расставшийся с кочевыми обычаями. Его сподвижники были такими же и привели к власти своего человека. Тайцзуна окружали наряду с учеными китайцами тюркские богатыри — такие, как уйгурский вождь однорукий Киби Хэли и тюркский царевич Ашина Шэни. Гаоцзун уже получил воспитание чисто китайское. Именно при нем назрел конфликт между военной доблестью пограничных воевод и очарованием китайской утонченности. Решающая роль выпала на долю женского обаяния.

В 637 г. наследный принц влюбился в прекрасную наложницу своего отца. По смерти императора его жены были отправлены в буддийский монастырь, где с обритыми головами должны были кончить свои дни. В 650 г. новый император, Гаоцзун, посетив монастырь, встретил свою красавицу, и любовь вспыхнула с новой силой. С соизволения бездетной императрицы, желавшей получить союзницу против своих соперниц, красавицу водворили в императорский гарем. Это открыло ей широкое поле для интриг, в которых она показала исключительное мастерство.