Древние тюрки

Действительно, задачей «могучей тройки» — Бильге-хана, Кюль-тегина и Тоньюкука — было восстановление каганата, что превратило бы империю Тан в китайское царство и оторвало бы от династии тех кочевников, на которых она опиралась в борьбе с китайскими подданными; а как мы уже видели, эти последние были не менее жестокими и безжалостными врагами династии. Степь была для династии Тан так же необходима, как и сам Китай. Поэтому мир был отклонен, а Тоньюкуку пришлось изобретать новый способ борьбы с многочисленными врагами. И он его нашел: принципом стратегии тюрок на ближайшее время стала активная оборона, а принципом политики и идеологии — противопоставление себя Китаю.

Эта программа была крутой переменой политического курса. Мочур стремился представить себя врагом китайского правительства, а не народа, заключив же мир, посылал царевичей в Китай, чтобы установить культурную близость. Правда, он устанавливал ее с антибуддийскими группировками, так как буддизм поддерживала императрица У. Казалось бы, тем более оснований было у нового хана поддерживать могущественную буддийскую общину, оказавшуюся врагом его врага. Но он этого не сделал, и сам Тоньюкук изменил свою политическую ориентацию. Дело было в уйгурах — главной решающей боевой силе. Они бежали из пределов империи, потому что вся «китайщина» стала для них одиозной. А буддизм в эту эпоху связал себя именно с китайской оппозицией, компромиссной новой политике династии Тан. Поэтому тюркский хан, поддерживая буддистов, должен был потерять популярность среди своей опоры — антикитайски настроенных кочевников. Тогда-то воскресла и получила развитие антикитайская программа Кутлуга, мастерски сформулированная Йоллыг-тегином, согласно которой китайские подарки, оплачиваемые неволью и кровью, делали тюркских богатырей, по словам Тоньюкука, «человеколюбивыми и слабыми», ибо они начинали увлекаться учениями Будды и Лао-Цзы{1228}.

Таким образом, намеченная программа действий сводилась к тому, чтобы победами вынудить у врага мир, не доводя его до необходимости бороться до конца. Целью тюрок стал приемлемый, достойный мир, но достигнуть его можно было лишь путем самой отчаянной войны.

Тоньюкук. Самым разумным для имперского правительства было бы еще в 717 г. наступление на утомленных внутренними войнами тюрок. Но обстоятельства помешали этому. В 716 г. на западе воскресла держава тюргешей, вождь которой, Сулу, был явно враждебен Империи. Причина этого была в том, что имперскими уполномоченными в Западном крае были царевичи Ашина, т. е. западнотюркские законные ханы, у которых тюргеши стремились отнять гегемонию. Ашина Хянь просил подкреплений из Китая, но ничего не получил. Правительство решило договориться с Сулу и послало ему назначение на пост главнокомандующего и княжеский титул. Но пока посольство медленно тянулось по караванному пути, Сулу, еще не зная, насколько благоприятно для него сложились обстоятельства, начал военные действия{1229}. Помощник наместника Кучи нанял карлуков для борьбы против тюргешей и вместе с Ашиной Хянем напал на Сулу, но, не имея поддержки из метрополии, не добился успеха. Хянь уехал в Чанъань и там умер. В 717 г. Сулу прислал в Чанъань посольство с предложением мира, а в 719 г. получил титул Чжуншун-хана, т. е. верного и послушного хана. Титул не соответствовал действительности, но наступление арабов связало тюргешам руки и сделало их безопасными для Империи.

Другая неприятность возникла на востоке. Один из киданьских вождей, Кэтугань, убил поставленного Империей князька и при попытке наказать его за убийство в 718 г. разбил китайско-татабийский отряд. Пока этот инцидент был улажен, прошел еще год, и лишь к 720 г. имперская армия смогла выступить против тюркского хана.

Зато имперская дипломатия имела крупный успех, так как ей удалось привлечь к союзу против тюрок племя басмалов, обитавшее в юго-западной Джунгарии{1230}. Басмалы были осколками великого тюркского каганата и управлялись князьями из рода Ашина{1231}.