Древний человек и океан

Боас в своей монографии «Предания квакиютлей» также указывает, что герой, именуемый им Кāнекелак или Кане-ке-лак, был старшим богом и божественным предком местного народа, но в конце концов удалился, объявив, что отправляется в более южные широты (Boas, 1935[42]). Достаточно продвинуться на юг до Гавайских островов, и мы, подобно Форнандеру, увидим, что племенные предания приписывают открытие этих островов мифическому «странствующему вождю», прибывшему с огромного острова или материка на севере, который называли не конкретным именем, а «утраченным домом Кане». Солнце — на языке квакиютлей на-ла, у гавайцев просто ла (в других полинезийских диалектах — ра) — на Гавайских островах называли также «местом упокоения Кане». Гавайцы видели в Кане своего старшего бога и прямого предка правящих родов, а квакиютли, как мы отметили, вели свое происхождение от младшего брата Кан-э. Записывая в прошлом веке гавайские предания, Форнандер отмечал:

«Вера в „Кане“ гавайских преданий, потускневшая от времени и последующих наслоений, остается тем не менее ценнейшим пережитком духовного склада, религиозных воззрений и исторических воспоминаний древних полинезийцев. Насколько я мог убедиться при своих расспросах, нигде больше в Полинезии она не сохранилась в такой полноте; вообще же ее следы встречались мне чуть ли не повсеместно, пусть в более или менее искаженном виде, и в этом случае я полагаю, что всеобщность предания среди столь далеко разбросанных племен доказывает его древность» (Fornander, 1878[114]). Одно из полных имен Кане на Гавайских островах — Кане Уакеа, то есть «Кане-свет» (Malo, 1898[209]), что тесно перекликается с называемым Доусоном Кан-э-а-кве-а квакиютлей.

Нет нужды подробно рассматривать другие вероположения и обычаи, в которых маори-полинезийские племена близки к своим северо-западным соседям, как-то: потирание носами в знак приветствия, пучок волос в мужской прическе, украшение волос перьями крупных птиц, уплощение черепа, татуировка, отсечение пальцев, хождение по огню, боевое снаряжение, показ языка в знак неповиновения и изготовление оружия в виде стилизованной головы, где высунутый язык служит клинком, незнакомство со струнными музыкальными инструментами, главный мировой центр которых располагался между Индией и Малайским архипелагом, ударные инструменты и деревянная флейта в виде гротескного человеческого лица, испускающего звуки широко открытым ртом, система табу, погребальный обряд: в обеих областях предпочитали не зарывать покойника в землю, а класть его на возвышенную деревянную платформу, после чего высохшие останки завертывали в лубяные покрывала и помещали в сидячем скорченном положении в пещерах, на деревьях или в части челна (Heyerdahl, 1952[148]).

Казалось бы, северо-западный архипелаг во всем отвечает роли трамплина на пути из более древней обители в какой-то не опознанной еще области Юго-Восточной Азии и подходящего географически, антропологически, хронологически источника населения и культур на крайнем востоке Тихого океана. Однако это не так. Мы видели, что полинезийская проблема достаточно сложна и сами маори-полинезийские племена утверждали, что их предки застали на всех этих островах других людей. Как указывает Бак, «…предания утверждают, что прибывшие позже полинезийцы застали более древних обитателей на Гавайских островах, островах Кука и в Новой Зеландии… Пришельцы покорили предшественников, но не истребили их, а поглотили» (Buck, 1933[51]). В разных концах Полинезии генеалогические датировки, исходящие из продолжительности жизни одного поколения в 25 лет, свидетельствуют, что в зависимости от расположения различные острова заселялись нынешними маори-полинезийскими племенами в первые века нынешнего тысячелетия. Видный знаток полинезийских генеалогий Форнандер, всю жизнь посвятивший изучению истории местных племен, полагал, что 30 поколений назад, считая от конца прошлого столетия, «правящая верхушка всех племен, так сказать, снова тронулась в путь». После этого на протяжении нескольких поколений родословные правителей прерываются и сменяются новыми: «Волна переселений захлестнула островной мир Тихого океана, увлекая в своем водовороте все основные племена и, вероятно, все мелкие». «Она оставила глубокие, неизгладимые следы. Она изменила древние обычаи, верования и образ правления. Она повлияла даже на язык». Форнандер показывает, что на смену старым божествам пришли новые, изменились географические названия и, похоже, что в это время прекратилось строительство пирамидальных каменных платформ (Fornander, 1878[114]).