Древний человек и океан

В 1841 г. подробный технический чертеж привел Пари в своем труде о судостроении неевропейских народов. Он еще застал в Южной Америке перуанские бальсовые плоты до того, как на стыке столетий их сменили европейские суда, однако изучал их только на якорной стоянке в заливе. Хотя Пари тщательно зарисовал и описал шверты, или гуары, как их называли местные жители, он не совсем разобрался в их действии, ограничившись указанием: «Их выдвигают больше или меньше на носу или на корме, чтобы приводиться к ветру или разворачиваться. Других способов управления плотами в океане нет…» (Paris, 1841[244]).

Совершенно очевидно, что гуара, или шверт, в отличие от гребного или рулевого весла могла действовать только в союзе с парусом. Без паруса в шверте нет смысла. Об этом уже говорили Лотроп и другие, и факт этот очень важен, если учесть, как много швертов найдено при раскопках погребений в пустынях северного и южного приморья Перу. Изумительно орнаментированные шверты из твердой древесины, обнаруженные в многочисленных погребениях Паракаса и Ики на юге Перу, показывают, что парусные плоты были существенным культурным элементом и в этих южных широтах, притом задолго до появления письменных источников, даже до инков. Так, Беннет приводит иллюстрацию, на которой изображен украшенный замечательной резьбой и росписью шверт из доинкского погребения в южном приморье Перу (Bennett, 1954[28]). Археология позволила нам также узнать мелкие, но достаточно существенные детали, не отмеченные ранними хронистами и исследователями, а именно как крепились найтовы к скользким стволам и какую форму придавали бревнам на носу и на корме, чтобы уменьшить сопротивление воде. Эту информацию дают крохотные модели плотов, так сказать «духи плотов», найденные в больших количествах в погребениях Арики на засушливом тихоокеанском берегу ниже озера Титикака. Речь идет о доисторических изделиях, захороненных за тысячу с лишним лет до прибытия Писарро и первых европейцев; на них видно, что найтовы из пенькового каната или из кожаных ремней (применялись кожи тюленей) входили в опоясывающие бревна желобки. Видно также, что на носу и на корме для меньшего сопротивления воде плот заострялся наподобие лодки (Bird, 1943; Heyerdahl, 1952[37, 148]). Маленький плот, найденный при раскопках Уле, и опубликованный в 1922 г., был оснащен прямоугольным парусом из камыша вроде тех, какими поныне пользуются по соседству горные индейцы на озере Титикака (Uhle, 1922[310]). Эта находка из могилы на месте примитивного рыбачьего селения была датирована первыми веками нашей эры, что побудило Норденшельда заключить: «На побережье Перу парус, вероятно, был известен раньше гончарного ремесла и ткачества…» (Nordenskiöld, 1931[235]).

Как мы уже видели у Инки Гарсиласо, в засушливом приморье древнего Перу самым распространенным судном был камышовый плот рыбака; парусные деревянные плоты использовались только для перевозки тяжелых грузов и для плаваний в океане. В инкские времена главными перуанскими гаванями были Паита, Тумбес и другие селения на северном побережье, поблизости от обширных бальсовых лесов Эквадора, однако вплоть до 1900 г. важные порты находились также в Секуре, Ламбайеке, Пакасмайо и Хуанчако, в 800 км к югу от Гуаякиля. Во времена инков бальсовыми плотами пользовались в 800 км южнее; на них в разные области Перу перевозили гуано для удобрения с островов Чинча в районе Писко. Инки транспортировали по суше в дальние концы своей империи бальсовые бревна для плотов. Когда первый испанский отряд под предводительством Эрнандо Писарро, выйдя из Куско, продолжал движение через Анды, он нашел в нынешней Боливии множество длинных бревен, доставленных местными носильщиками и предназначенных для строительства бальсовых плотов на озере Титикака по велению Инки Капака (Valverde, 1879[311]).

Таким образом, сочетание исторической и археологической информации дает нам довольно полное представление о принципах строительства и о значении своеобразного плота, который обеспечил возможность аборигенного мореплавания в Перу и в прилегающих областях Тихого океана. И когда известный американист Лотроп в 1932 г. собирал материал для своей интересной статьи «Мореходство аборигенов у западных берегов Южной Америки», он смог дать хорошее описание бальсового плота. Правда, оценивая его возможности, Лотроп утверждал, что бревна «быстро впитывают воду и через несколько недель совершенно теряют плавучесть… Поэтому приходилось время от времени разбирать жангаду [бальсовый плот] и вытаскивать бревна на берег, что бы как следует их просушить». И он заключил, что бальсовый плот не годился для заморских плаваний, не мог дойти не только до Полинезии, но даже до островов Галапагос, лежащих в 1000 км от материка (Lothrop, 1932[206]).