Древний Египет. Храмы, гробницы, иероглифы

Для подлинного любителя детективных историй ни одно выдуманное преступление не сравнится с притягательностью множества нераскрытых тайн, которыми изобилует история. Умер ли маленький дофин в тюрьме или погибший ребенок был подмененным? Действительно ли Ричард III убил своих племянников в Тауэре? Столкнул ли граф Лестер свою жену с лестницы в Кенильворте в высокомерной надежде жениться на королеве Елизавете? Чье золото звенело в карманах головорезов, заколовших брата Чезаре Борджиа и бросивших тело в Тибр? К этим сладостным и омерзительным вопросам мы должны добавить еще один, также с темным подтекстом: как Хатшепсут встретила свой конец?

Мы имеем массу материала о других тайнах истории (по крайней мере, так кажется археологу); в большинстве случаев его достаточно для обоснованных предположений, если не для уверенности. Но расследование смерти Хатшепсут будет кратким. Мы знаем, что она умерла (все люди должны умереть) и что ее племянник Тутмос III стал царем как на деле, так и по имени. Но отсутствие информации только разжигает наше любопытство. Как умерла Хатшепсут? Какую роль играл царский архитектор в последние дни и годы ее правления? Какое событие освободило молодого Тутмоса от уз, которые держали его 20 лет?

Если царица скончалась от чисто естественных причин, исчезновение ее властной личности неизбежно привело бы к падению ее партии; Хатшепсут, как некоторые другие политические лидеры, и была партией. Ее сторонники не могли бы выдвинуть наследника, и Тутмос III получил бы власть естественным путем.

Но есть факторы, которые говорят против такого мирного заключения. К концу правления Хатшепсут чувствуется повышение давления, конфликт двух мощных умов в ожесточенном, хотя и молчаливом, соревновании за одну и ту же цель. Наше чувство драмы требует решения этого конфликта в драматических терминах.

За этим чувством стоит нечто большее, чем поэтические правила. Мы можем многого не знать о событиях; но мы знаем кое-что о характерах участников событий. И если было когда-нибудь в истории время, когда индивиды формировали события, а не наоборот, это должно быть именно то время. Карьера Хатшепсут необъяснима в любых терминах, не имеющих отношения к ее личным амбициям и характеру. В случае Тутмоса III мы можем порассуждать. За благополучным фасадом Египта времен правления Хатшепсут могло скрываться яростное негодование против удара, нанесенного царицей вселенскому порядку; недовольство могло избрать Тутмоса своим агентом, как избрало бы любого сильного человека, имеющегося в наличии. Но Тутмос был не просто сильным человеком. Он был одним из самых могущественных фараонов Египта. Никто ни разу не предложил удовлетворительного объяснения его долгому молчанию, молчанию, которое продолжалось 22 года, в то время как женщина управляла его страной. Безусловно, он не был слабаком. Умный и даже обладавший воображением, он был добычей той философской рассудительности, которая часто кончается бездействием, поскольку все альтернативы кажутся равно хороши. Он был только ребенком, когда Хатшепсут узурпировала его трон, и был не в том положении, чтобы негодовать открыто. Но он не всегда оставался ребенком. Без сомнения, настаиваем мы, неизбежно было столкновение между зреющей мощью и негодованием молодого царя и тающими силами царицы. Мы не удовлетворены мирным и бескровным концом высокомерного духа Хатшепсут. И возможно, нам хотелось бы увидеть, как Тутмос насладился местью.

Он насладился ею в полном смысле слова. Земля Египта дрожала перед яростью царского гнева, и немые свидетельства еще кричат о ней со стен храмов и гробниц. Тотальное разрушение всего, к чему Хатшепсут когда-либо прикасалась, зачеркивает одно из гипотетических объяснений долголетнего бездействия Тутмоса – что он примирился с узурпацией. Я все время возвращаюсь к вопросу о молчании Тутмоса, поскольку для меня это самая соблазнительная, самая досадная из всех маленьких тайн в великой тайне Хатшепсут: как она вообще контролировала Тутмоса III? Надеяться, что мы сможем найти подтверждение истинного ответа, было бы слишком, но я удовлетворилась бы даже выдуманным ответом, лишь бы он имел смысл. Однако я не могу такого придумать. А вы?