Древний Египет. Подъем и упадок

Однако, как и в случае с большинством надежд и чаяний Клеопатры, судьба внесла свои коррективы. Через несколько дней после падения Александрии Октавиан казнил Цезариона. У Птолемеев больше не было будущего — впрочем, как и у любой другой египетской династии.

Однако камни храма Хатор были не только последней и смелой попыткой заявить о божественности царской власти, но и свидетельством глубокой, более живучей правды. Рядом с фигурой последнего Птолемея резчик изобразил четыре простых иероглифа: ремешок сандалии, змею, хлеб и пойменный участок. В них была вся сущность египетской цивилизации. Вместе они образуют эпитет, которым с незапамятных времен наделялись фараоны — «анх джед», «вечно живущий».

Эта эпитафия как нельзя лучше подходит не только для Клеопатры, но и для всего Древнего Египта.

Эпилог

После смерти Клеопатры произошло то, чего она так боялась — Египтом овладели римляне. На этот раз гордое независимое царство фараонов, просуществовавшее три тысячи лет, было уничтожено окончательно. Египет стал собственностью чужеземного императора, который мог беспрепятственно грабить страну. Четыре столетия римские августы эксплуатировали несметные богатства Египта в угоду собственным интересам. Груженные зерном корабли один за другим покидали порт Александрии, чтобы обеспечить хлебом растущее население Рима. Копи Восточной пустыни наполняли золотом вместительные сундуки императоров. Общественные здания на Форуме украшались огромными колоннами и архитравами, вырубленными в каменоломнях на побережье Красного моря, а карьер Монс-Порфирит снабжал лучших скульпторов империи драгоценным материалом — темно-фиолетовым порфиритом.

Но Египет был важен для Рима не только как житница и источник минерального сырья. Благодаря выходу в Средиземное и Красное моря страна играла значимую роль в римской торговле, особенно с Индией, откуда купцы везли предметы восточной роскоши, столь полюбившиеся римской знати. Египет стоял на перекрестке торговых путей из Аравии, Азии, Африки и Европы, и это немало способствовало процветанию страны. В то же время географически выгодное положение делало Египет уязвимым для притязаний со стороны других держав. Персы, римляне, византийцы, арабы, турки-османы и британцы — все они рассматривали Египет как неиссякаемую (и ничью) золотую жилу.

Однако не было худа без добра. В конце XVIII века Наполеон предпринял знаменитую Египетскую экспедицию, главными целями которой было превратить Египет во французскую колонию, получить контроль над международной торговлей и пошатнуть британское господство в Индии. Для нас же египетский поход Бонапарта важен в первую очередь не экономическими и стратегическими целями, которым отводилась главенствующая роль, а незначительным на первый взгляд результатом — рождением египтологии. Хотя сам Бонапарт был менее всего заинтересован в изучении Древнего Египта, покидая Тулон 20 мая 1798 года он все-таки взял с собой в поход 150 ученых, представлявших разные отрасли науки. Результатом их кропотливой работы стал фундаментальный труд «Description de l’Е́gypte» («Описание Египта»), который по праву можно назвать началом научного исследования древней страны фараонов.

Хотя в наше время этих ученых возвеличивают как «звездный состав» экспедиции Наполеона, тогда они были мало заметны на фоне многочисленной армии, вместе с которой они высадились в устье Нила. Кроме того, основная роль в корпусе ученых, сопровождавшем французскую армию, отводилась топографам. Их задачей было определить возможность постройки судоходного канала, который соединил бы Средиземное море и Суэцкий залив. Для Наполеона стратегическое преимущество было гораздо важнее научных знаний. И даже знаменитая победа Нельсона в битве при Абукире (1798) — отголосок великих морских битв между древними египтянами и вторгнувшимися три тысячи лет назад «народами моря» — не помешала французам завершить в 1869 году начатое Наполеоном строительство Суэцкого канала, далекого праправнука канала Дария I.

XX век также дает нам немало примеров связи между древней и современной историей Египта. Третий рейх, очередной претендент на мировое господство, вынашивал наполеоновские планы по оккупации Египта. На этот раз целью были нефтяные месторождения Ближнего Востока. Когда немецко-итальянские танковые дивизии взяли курс на восточную Дельту, они следовали теми же путями, по которым в последние годы Нового царства вторгались ливийцы. Победы союзников в сражениях при Эль-Аламейне в июле и октябре 1942 года обозначили перелом в ходе Второй мировой войны[409]и, по меткому выражению Черчилля, стали «концом начала». И действительно, — какая ирония! — разразившийся через четырнадцать лет Суэцкий кризис, в котором противоборствующие стороны снова сошлись в битве за маленький клочок египетской земли, ознаменовал начало конца Британской империи.