Древний Кавказ. От доисторических поселений Анатолии до христианских царств раннего Средневековья

С увеличением числа материальных свидетельств более ранние упрощенные теории в какой-то мере утрачивают силу. Эволюция ранней закавказской культуры в целом была сложнее, чем предполагалось изначально. Один из выводов автора[78] о том, что вначале существовала удивительная однородность материальной культуры (это подтверждает факт наличия керамики в обширной зоне – от Малатьи до Кавказа и от Эрзинкана до озера Урмия), остался в силе. Так же как и общее утверждение, что эта однородность имела тенденцию распадаться на региональные варианты, хотя она отчетливо проявилась только в третьем периоде трехчастного хронологического разделения. Так что вполне мог существовать период быстрого и широкого заселения этой горной зоны пришельцами, за которым последовал более длительный этап культурной стабильности, при этом переход занял несколько столетий.

Большой интерес историков и филологов к приходу индоевропейцев, особенно хеттов, на Ближний Восток через Кавказ около 2000 г. до н. э. и позже предполагает изменение материальной культуры на рассматриваемой горной территории, по крайней мере в Закавказье и Восточной Анатолии. Тем не менее нарушение непрерывности вовсе не является очевидным. Важные перемены, произошедшие в третьем культурном периоде, явившиеся результатом прогресса в металлообработке и торговле, представляются заслугой местного населения, а не индоевропейских пришельцев, археологических следов которых найдено крайне мало. Более того, ранняя закавказская культура, продолжившаяся в разной степени в начале 2-го тыс. до н. э., оказала глубокое влияние на последующие культуры.

Объяснить долговечность и высокую приспособляемость ранней закавказской культуры можно по-разному. Но, как подчеркивали советские археологи, в результате была достигнута экономическая стабильность, основанная на земледелии и скотоводстве. Где эти средства существования изменились во 2-м тыс. до н. э., там была нарушена непрерывность оседлой жизни. Но в тех местах, где земледельцы и скотоводы сохранили образ жизни своих предков, культурные традиции продолжились, хотя и модифицировались, так что со временем перестали быть узнаваемыми в артефактах.

Попытка поместить население ранней закавказской культуры в контекст Древнего Ближнего Востока, где письменные документы начали давать скудную историческую информацию, представляется вполне уместной. Физическая антропология не помогает, так же как и записи из самой высокогорной зоны до IX в. до н. э. – Урарту. Единственное исключение – стела, установленная Тиглатпаласаром I в долине возле Буланика, расположенного в верховьях Мурата (Арсании). Известно, что язык урартов был родствен хурритскому, причем настолько, что его вполне можно считать потомком хурритского языка, хотя, вероятно, не все филологи со мной согласятся.

Таким образом, есть основания считать урартов принадлежавшими к роду хурритов. Этому выводу не противоречит их широкое расселение в Северной Сирии и Месопотамии во 2-м тыс. до н. э. Таблички из Нузи и Алалаха – источники, свидетельствующие о хурритском присутствии в центральной части Плодородного Полумесяца[79]. Хеттский царь Мурсили I, совершивший успешное молниеносное нападение на Вавилон, датируемое по «средней хронологии» примерно 1595 г. до н. э., положил конец династии Хаммурапи. Он же позволил касситам, народу индоевропейского происхождения, постепенно проникавшему на равнины с Загроса, установить контроль над Вавилоном, который они сохраняли четыре столетия. По пути домой Мурсили угрожали хурриты – на территории, по которой с добычей шла его армия[80].