Из всех сокровищ могильника Марлика большего внимания заслуживают ритуальные сосуды. Самый примечательный из них – золотая чаша, которая теперь хранится в тегеранском музее, на которой есть рельефное изображение двух крылатых быков, стоящих на задних ногах вокруг стилизованного пальмового дерева. Головы быков объемны. Такая поза хотя и неестественна, но весьма убедительна и впечатляюща. Подобный «дизайн» – быки и дерево, а также их натурализм – обозначает связь скорее со средним, чем с поздним ассирийским искусством. Видны также параллели со средним Эламом – в повернутых к зрителю головах быков[275]
. У львов или львиц на золотой чаше из Калардашта, что в Мазандаране, головы грубо приклепаны к сосуду, и вообще изображения выполнены в упрощенной манере. Создается впечатление провинциальной работы или имеющей другие корни либо более позднее происхождение, чем золотая чаша из Марлика, которая могла быть изготовлена в XIV в. до н. э. Богатый могильник Калардашта содержал много зооморфных сосудов, теперь обычно именуемых по названию города Амлаш, очевидно, потому, что именно там они впервые появились на рынке. Теперь Амлаш соперничает с Луристаном по количеству древностей – золотых, бронзовых и керамических артефактов. Золотой кинжал, найденный с золотым кубком в Калардаште, напоминает аналогичную находку из Марлика. Лезвие кинжала соединяется с рукояткой кольцом, как в изображении одного из трех ему подобных на золотой чаше, найденной в 1958 г. в Хасанлу. Так, возможно, определяется связь между Марликом, Калардаштом и Хасанлу[276]. Автор согласен с утверждением Порады о роли отдельных художников, обладавших большим талантом и развитым воображением, чьи шедевры редко удавалось достойно скопировать, но они часто оставались образцами для подражания. Второй из трех стилей золотых сосудов Марлика, выделенных Порадой, представлен чашей с немного вогнутыми сторонами и рельефными изображениями быков на двух уровнях – животные «идут» в противоположных направлениях.