Древний Китай. Том 1. Предыстория, Шан-Инь, Западное Чжоу (до VIII в. до н. э.)

На восточных же землях, в центре державы, в Чжунго, все было иначе. Гуань-шу и Цай-шу, выступившие с претензиями на власть и попытавшиеся бросить тень на Чжоу-гуна, пошли на борьбу с малолетним Чэн-ваном и могущественным Чжоу-гуном не сами, а выдвинув впереди себя в качестве щита легитимного правителя, хранителя шанского трона. Конечно, за спиной опять-таки несовершеннолетнего шанского У Гэна стояли именно Гуань-шу и Цай-шу, под началом которых были, видимо, и определенные военные силы (как без них они могли бы осуществлять свои функции надзора?!). Но факт остается фактом, в борьбе против подозреваемого в нелегитимных акциях Чжоу-гуна его братья опирались на легитимность поверженного, но не уничтоженного и тем самым как бы сохранявшего поддержку небесных сил дома Шан!

Итак, все до предела необычно. Ни в одной из стран мира не было ничего похожего. Для всех стран и народов, вплоть до наших дней, по меньшей мере до второй половины XX в., источником права была сила. Во всяком случае, прежде всего и главным образом она: кто палку взял, тот и капрал! А вот в Китае на рубеже эпох Шан и Чжоу на передний план выступила идея легитимности: право на власть имеет тот, за кем стоят небесные силы!

Разумеется, коренная причина подобного рода необычной политической ментальности таится в своеобразии религиозного ритуала шанцев, который в свою очередь весомо воздействовал на всех их соседей, включая и чжоусцев. Шанцы, чжоусцы и, видимо, многие другие соседние племена были воспитаны в русле определенной духовной и политической культуры, квинтэссенция которой заключалась в том, что место великих богов, которые всегда и у всех были конечной инстанцией легитимности, заняли шанские предки-ди. А раз так, то неудивительно, что шан-ди и небесные силы (Небо как местонахождение предков) на стороне шанцев.

И для того чтобы что-либо в этом смысле изменилось, нужно было проявление благоволения небесных сил, об отсутствии которого так сокрушался У-ван. Словом, пока Небо явно не выразило своего отношения к ситуации, легитимность оставалась на стороне шанцев Это-то обстоятельство и использовали — вынуждены были использовать — мятежные Гуань-шу и Цай-шу. Существенно заметить, что и в историографическую традицию события, связанные с мятежом, вошли именно как мятеж недопокоренных шанцев, к которому присоединились Гуань и Цай, но не как мятеж братьев правителя, использовавших в своих интересах шанскую легитимность. В том-то и дело, что для всех современников мятеж был прежде всего апелляцией к небесным силам: кто же все-таки имеет в сложившейся ситуации право на власть?

Надо сразу же сказать, что чжоусцы оказались в весьма нелегком положении. Они были, как упоминалось, достаточно малочисленны. По некоторым подсчетам, взрослое население собственно чжоусцев не превышало 70 тыс. [232, с. 69]. Воинские их соединения были в основном на западе, тогда как в распоряжении восставших было немало сил, считая и те, что стояли за Гуанем и Цаем. Есть также сведения, что одновременно против Чжоу решили выступить некоторые племенные группы в различных районах страны. При такой невыгодной для чжоусцев раскладке многое зависело от умелых военных действий, от решительности руководства. И вот здесь-то и вышел на передний план Чжоу-гун.

У Сыма Цяня об этом сказано кратко: «Чжоу-гун, заручившись повелением Чэн-вана, пошел походом [на восставших], [он] казнил У Гэна и Гуань-шу и сослал Цай-шу. Вэйский княжич Кай был поставлен править [землями] Сун вместо иньского потомка... [Затем Чжоу-гун] собрал в большом числе оставшихся иньцев и пожаловал их младшему брату У-вана, даровав ему титул вэйского Кан-шу» [86, т. 1, с. 190]. В «Шуцзине» более подробно рассказано о том, что Небо наслало на чжоусцев беду, что его воля неопределенна, а малолетний правитель Шан вновь пытается претендовать на гегемонию. Однако гадание было благоприятным, так что следует смело идти на восставших иньцев и покарать их. Чэн-ван (от его имени идет повествование) обещает при этом быть еще более внимательным к людям, следовать политике своего отца и действовать решительно (глава «Да гао») [155, т. 4, с. 457 и сл.; 240, с. 36—37].

Как бы то ни было, но Чжоу-гун выступил во главе чжоуского войска на восток и в течение трех лет вел бои, пока не одержал наконец решающую победу над восставшими шанцами, мятежными братьями и примкнувшими к ним недовольными чжоуским владычеством племенами, бывшими союзниками Шан.