Древний Китай. Том 2: Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.)

Теперь следует обратить внимание на то, какое место на географической карте занимал чжоуский Китай в период Чуньцю и что представляло собой его так называемое варварское окружение. Или, иными словами, насколько он был излучающим культурное влияние центром цивилизации и в какой степени сам спорадически впитывал достигавшие его культурные ценности и новации. Эта проблема всегда была болезненной для китайских исследователей, склонных чрезмерно преувеличивать все свое и недолюбливать что-либо объявившееся в Китае чужое^[19]. Щадя эти чувства, с некоторой легкостью относились к упомянутой проблеме и западные синологи, о чем свидетельствует дискуссия на поднятую мною [18] тему внешних воздействий на конференции в Беркли в 1978 г. (куда меня даже не потрудились пригласить). Материалы конференции были отражены в первых номерах журнала «Early China» и в сборнике статей «The Origins of Chinese Civilization», опубликованном по свежим следам этой дискуссии Д.Китли [209]. В этом сборнике К.Йеттмар с чужих слов решительно осудил меня за попытки «находить западные элементы в составе китайского неолита» [209, с. 222].

Надо сказать, что мои оппоненты в своем благородном порыве «очистить» истоки китайской цивилизации от всего некитайского были заведомо неправы. Они просто не хотели обратить внимание на все то, что было сделано наукой, обнаружившей бесспорные влияния и заимствования (см., например, [162; 222; 149]), видимо, наивно полагая, что подобного рода исследования устарели, особенно в свете новых открытий китайской археологии. Конечно, археологи немало сделали для пересмотра устаревших представлений о китайской древности. Но отнюдь не всех. И об этом уже шла речь в первом томе — достаточно еще раз напомнить о запряженной одомашненными вне Китая лошадьми боевой колеснице индоевропейского типа в аньянских царских гробницах [24, с. 149 и сл.]. Можно добавить к этому факты календарно-астрономического тождества между западноазиатскими (вавилонскими) расчетами и шанскими нормативными исчислениями, связанными с жертвоприношениями^[20]. Но все это долго не замечалось, а отношение к проблеме культурных заимствований в 70-х годах было достаточно негативным, причем и в китайской, и в западной, и в отечественной синологии. Здесь царило трогательное единство мнений.

К моему глубокому удовлетворению, за прошедшие с тех пор более двадцати лет ситуация изменилась. Сначала в 1980 г. в журнале «Early China» (№ 15) появилась интереснейшая статья В.Мэра, суть которой сводилась к тому, что ирано-зороастрийское влияние в сфере духовной (речь о магах и обозначавшем их китайском термине) и индоевропейское в том, что касается боевой колесницы с одомашненными на Ближнем Востоке лошадьми, могут быть прослежены в Китае с аньянского времени [217]. В доказательство Мэр опубликовал несколько изображений лиц кавказоидного расового облика из числа найденных в Китае в результате раскопок [217, с. 29, 32]. У меня никогда не было сомнений в том, что колесница с лошадьми появилась в шанском Китае извне, но вот проблема иранских магов меня несколько смущает. По-моему, появись они в то далекое время, многое в системе ранних религиозных представлений шанско-чжоуского Китая выглядело бы иначе — если эти маги, разумеется, были подлинно зороастрийскими, а не их отдаленными и гораздо более примитивными во всех отношениях предшественниками, напоминавшими обычных шаманов, чего Мэр почему-то не допускает [217, с. 35 и др.]^[21].

Опубликованные в 1980 г. Мэром данные особенно ценны тем, что они проливают некоторый свет на проблему происхождения шанской цивилизации и прибавляют вес всему тому, что говорилось по этому поводу раньше. Известно, например, что подобные идеи о некоем иранском влиянии на чжоуский Китай достаточно давно уже высказывал Цэнь Чжун-мянь [120, с. 60–62 и др.], правда, применительно в основном к южному царству Чу. Индоевропейское (индо-иранотохарское) влияние на Китай в принципе признавалось специалистами достаточно давно. Одними из первых об этом сказали еще в начале века А.Конради и А.Соссюр [162; 228]. Позже о том же, правда, в очень осторожной форме, писал известный специалист по истории науки в Китае Д.Нидэм [43, с. 218].

После 1980 г. прошло два десятка лет, и тот же В.Мэр недавно опубликовал еще ряд работ, подтверждающих его предположения. Речь идет о результатах археологических раскопок в бассейне Тарима (Восточный Туркестан, ныне Синьцзян), где были обнаружены хорошо сохранившиеся в сухом песке мумии древних индоевропейцев. Датируемые примерно 2000 г. до н. э., эти индоевропейцы были, видимо, предками тохаров, а может быть и ирано-зороастрийцев (см. [155; 218]).

Эта находка может считаться сенсацией. Она способна в дальнейшем помочь окончательному решению проблемы генезиса шанской цивилизации. И еще один важный момент: находка свидетельствует о длительном сосуществовании индоевропейцев и шанцев, а может быть и чжоусцев, а также о культурном взаимодействии протоиранцев и древних китайцев^[22].