Древний Магикон (СИ)

— В Швейцарском Альпнахе я найду след бродячего цирка. Он прикрытие. Цирк в землях Саиды уже давно, как раз с тех самых пор — сдавленным хриплым голосом проговорил Эрик. Он с мольбой посмотрел на Диану, — Но вы опоздали, Дмитрий наверняка уже уничтожил его. Все следы. Ааааа…. Вернииии мнееее — с мольбой завыл парень.

Душа в склянке вновь посветлела, реагируя на сказанную правду, а потом вновь налилась кровавым цветом. Она стала темнеть.

Эрик ощущал невыносимую пустоту внутри себя. Его ополовинили. Часть души рвалась к своей оторванной части. Металась и терзала его изнутри. Он испытывал похожее на то чувство, которое испытает человек, лишившийся обоих рук и ног разом, но оставшись при этом в полном сознании, чувствуя всю боль. Нет, его боль была не физической. Это была боль его души. И она была в сто раз сильнее и страшнее физической. Всё, чего хотел его разум и остатки души, это вернуть так жестоко вырванную частичку. Все амбиции, желания и стыд пропали без следа. Даже жажда жизни замолкла на фоне желания унять возникшую боль и заполнить пустоту. Инстинкт самосохранения вторил, что сохранить целостную душу важнее, чем жизнь. Ведь что за жизнь без души? К чему она, если не приносит радости и удовлетворения? А без души этого нет.

Диана снова быстро прижала склянку с эфиром к груди парня и прокричала:

— Эт спиритум дуи!

Эрик снова вздохнул. Глубоко, с тем же хрипом. Но теперь облегченно и с радостью. В следующую секунду он стал жадно хватать ртом воздух, словно его душили, лицо его покраснело, а глаза, кажется, вот-вот готовы были выскочить. Через мгновение он забился в конвульсии и изо рта у него пошла кровавая пена. Теперь он испытывал сильную физическую боль, терзающую каждую часть его тела. Но душевной боли уже не было, внутренняя пустота пропала, и он нашел в себе силы улыбнуться. Улыбка Эрика хоть и была искренней, но получилась страшной и зловещей, рот парня уже был перепачкан его собственной кровью.

Эрик закрыл отяжелевшие веки и снова очутился в маленькой кухоньке, где хлопотала у плиты его добрая, заботливая мама, гордо и радостно смотрел на него уже седой отец, а маленькая сестренка смеясь играла с тряпичной куколкой. «Анюта. Аннушка. Аня.» — парень вдруг увидел юную белокурую девушку, которая была в него влюблена, Аню. «Жаль» — всё, что успело пронестись в голове Эрика прежде чем его агония прекратилась. Прежде, чем он умер.

Диана подняла руку к шее парня. Она не стала щупать пульс, она просканировала его жизненную силу, её не было. Женщина опустила трясущуюся руку и повернулась к тому, кто всё это время находился в тени.

— Жаль, парень умер тяжело, но он, несомненно, нам очень помог.

Из темноты вышла маленькая немного сгорбленная фигурка в бордовой мантии. Она скинула капюшон, это была старейшина Нина.

— Нелепая и бесполезная смерть. У нас так и не появилось доказательств, — тихо проговорила Диана.

— У нас теперь есть знание и уверенность в своей правоте. Не кори себя — проговорила старейшина, от неё не укрылось волнение и скорбь Дианы, — ты сделала то, что должна была, и ты это знаешь. А то, что мы не предусмотрели кровной клятвы, так это пусть будет моя вина.

— Я, я должна была понять. Я должна была предотвратить его признания — гневно возразила Диана. Потом сказала уже совсем тихо, — это не первая загубленная мною душа. Даже не сотая. Но он первый, чей образ теперь будет преследовать меня всю мою жизнь, мой оставшийся век.

— Каждая прошедшая секунда уже в прошлом. Всё сделанное в прошлом. Оставь прошлое в прошлом. — задумчиво проговорила старейшина Нина, потом её тон вдруг стал строгим и властным, — Возьми себя в руки, верховный советник! На кону судьба всего Сообщества. Судьба МагиКона.

Слова будто бы и правда подействовали на Диану. Она вдруг выпрямилась и лицо её приобрело серьезный вид, лишившись и тени печали.

— Эрику было выделено окало недели на проверку обозначенных мест. Потом его гибель не скрыть.

— Ничего нет удивительного в том, что он героически пал в сражении с целой стаей Бестий. Я знаю наверняка, в Швейцарских и Норвежских лесах водятся очень крупные стаи.

Старейшина немного подумала и решила:

— Нет, придумаем что-то другое. Что-то другое, его тела никто не должен найти.

Договорив, Нина резко повернулась и снова скрылась во мгле неосвещенной части длинной бетонной комнаты. Мгла приняла гостя и словно стала ещё сильнее. Казалось, темнота заклубилась.

Диана поняла, что теперь она осталась одна, старейшина ушла. Она повернулась к телу парня, который так и весел скованный по рукам русалочьими путами. Герцогиня прищурилась — «Нет, я не одна. Теперь я никогда не буду одна. Моя вина никогда не оставит меня, ступая за мной по пятам в образе этого золотоволосого парня».

Диана махнула рукой и мерцающие алым цветом путы исчезли. Тело Эрика тяжело повалилось на пол.

[1] Mon cherie (Мо шери) с французского — моя дорогая.

[2] Король Франции Генрих II из династии Валуа, правил с 1547 по 1559 гг.

Глава 5. В овечьей шкурке

«Стыдись, стыдись! Уж слишком беззаботно

И на себя глядишь ты и на свет.