Древний патерик

8. Старцы говорили: некогда в Скит было подано немного смокв, и их, как ничего нестоящее, не послали к авве Арсению, чтобы он не принял сие за обиду. Старец же, услышавши, не пошел в общее собрание на молитву, говоря: вы отделили меня, чтобы не дать мне благословения, которое Бог послал братиям, и которого я не был достоин получить. Все услышали и получили пользу от смирения старца. После того, пошедши, пресвитер принес ему смокв и с радостью привел его в общее собрание на молитву.

9. Говорили также о нем, что никто не мог постигнуть образа жизни его. Когда авва Арсений жил в нижних частях Египта, и когда там беспокоили его, вздумалось ему оставить келью. Ничего не взявши из нее, он пришел к ученикам своим Александру и Зоилу Фаранским. Александру сказал: вставши, плыви. Он так и сделал. И Зоилу сказал: пойдем со мною до реки, и сыщем корабль, плывущий до Александрии, и потом плыви и ты к брату своему. И так разлучились они друг с другом. Старец пришел в пределы Александрии, и занемог тяжкою болезнью. Ученики же его сказали друг другу: не огорчил ли кто из нас старца, — и потому он удалился от нас? И не нашли в себе ничего; потому что никогда не ослушались его. Выздоровевши, старец сказал: иду к отцам; и таким образом, отплыв, пришел в Петру, где также были прислужники его. Здесь близ реки некая отроковица Эфиоплянка, подошедши, прикоснулась к его милоти. Старец за сие побранил ее (сомнительно — ред.). Отроковица же сказала ему: если ты монах, то иди в гору. И старец, пораженный сим словом, говорил сам в себе: Арсений! если ты монах, то иди в гору. Между тем встретились с ним Александр и Зоил. И когда они пали к ногам его, повергся и старец, — и вместе плакали. Старец сказал: ужели вы не слышали, что я был болен? Те отвечали ему: слышали. И говорит старец: почему же вы не пришли и не посетили меня? Авва Александр отвечает ему: потому что разлучение твое от нас было нам неприятно, и многие соблазнились, говоря: если бы не ослушались старца, он не удалился бы от них. Старец говорит им: и я узнал это; но с другой стороны люди опять станут говорить: не обретши голубица покоя ногама своима, возвратится к Ною в ковчег (Быт. 8, 9). Сим словом они укрепились и пребыли с ним до кончины его. Когда приближалась кончина его, ученики его пришли в смятение. И говорит им: еще не пришел час; когда придет, скажу вам. Но я буду судиться с вами на судилище Христовом, если вы отдадите кому-либо тело мое. Они сказали ему: что же мы будем делать, когда не знаем, как похоронить тебя? На это старец сказал: ужели не знаете, как привязать к ноге веревку и тащить меня на гору? Когда же приблизилось время отдать дух, братия, увидевши его плачущим, говорят ему: точно ли ты, отче, страшишься? Он отвечал им: настоящий страх со мною с того самого времени, когда я сделался монахом. И таким образом он почил. Обычное же было у него такое слово: Арсений! зачем ты вышел из келии? Говоря, я часто раскаивался, а молча — никогда. Авва Пимен, услышавши, что он почил, прослезился и сказал: блажен ты, авва Арсений, что оплакал себя в здешнем мире! Ибо кто не плачет о себе здесь, тот будет вечно плакать там. Итак, или здесь добровольно, или там по причине мучений, необходимо нам плакать.

10. Авва Даниил также рассказывал о нем, что он никогда не хотел говорить о каком-либо вопросе из Писания, хотя и мог, если бы захотел. Даже не скоро писал письмо. Когда же приходил, по времени, в церковь, он становился за столбом, чтобы никто не видал лица его, и чтобы самому не смотреть на других. Вид его был ангельский, как вид Иакова, он весь был сед, телом строен, но был сух. Бороду имел великую, простиравшуюся до живота. Ресницы же очей его выпали от плача. Ростом был высок; но от старости стал горбат. Умер девяноста пяти лет. При дворе божественной памяти Феодосия Великого прожил он сорок лет, бывши вторым отцем (наставником и воспитателем — ред.) божественнейших (титул Греческих царей — ред.) Аркадия и Гонория. Сорок лет провел он и в Ските; десять — в местечке Трое выше Вавилона, против Мемфиса, и три года в Александрийском Канопе. На два последние года он пришел опять в Трою и там почил, окончив течение свое в мире и страхе Божием. Яко бе муж благ и исполн Духа Свята и веры (Деян. 11, 24).