Древний Рим

— Удивительно благородный вид у этого выскочки, Цицерона. Отец его был всадник, и в сенате он — «новый человек». Никто из его предков не заседал здесь. Не быть бы и ему консулом, если бы не пришлось выбирать между ним и этим разбойником — Катилиной. Боюсь, что даже сегодня, когда захвачены документы, изобличающие предательские переговоры сторонников Катилины с галлами, он не решится расправиться с ними как надо.

В этот момент Цицерон начал своё вступительное слово.

— Для блага народа римского обращаюсь я к вам, отцы сенаторы, — негромким голосом сказал консул, грустным взглядом окидывая зал собрания. — Тяжёлая обязанность заставила меня сегодня собрать вас здесь. Сегодня мы должны решить участь не жалких смутьянов, бунтовавших на улице ради куска хлеба. Нет, измена проникла в самое сердце республики — в сенат! Те, которые ждут сегодня решения своей участи, долгие годы сидели здесь рядом с вами, носили сенаторскую одежду, занимали высшие должности в государстве. Тяжки их преступления! Побуждаемые жадностью, эти люди решились перебить нас всех, поджечь город, предать его галлам и, наконец, самое ужасное — подстрекали против нас рабов! С помощью богов вы должны найти справедливое наказание за столь гнусные преступления! Узнаем, благоприятствуют ли боги нашему сегодняшнему собранию. Приступим к жертвоприношению!

По знаку консула глашатай призвал всех к тишине, а служитель подвёл белого барана, украшенного венками и лентами, к жертвеннику, на котором был разведен огонь. Консул, омыв руки, отрезал с головы барана пучок волос и бросил их в пламя. Посыпав лоб животного мукой, смешанной с солью, консул передал его служителю. Пока служитель убивал животное и длинным ножом извлекал внутренности, на скамьях сенаторов шла приглушённая беседа. Наклонясь к Силану, Катон шёпотом продолжал прерванный разговор.

— Я не знаю, чем объясняется нежелание Цицерона раскрыть все корни этого заговора. Он боится, что выявится роль некоторых влиятельных людей и в первую очередь претора Юлия Цезаря. Своими лживыми обещаниями Цезарь сумел добиться такой популярности в народе, что консул не решается затронуть его. Недаром он оставил без внимания свидетельство об участии Цезаря в этом заговоре. Он так боится его, что если бы не его жена Теренция — женщина благородного происхождения и твёрдых взглядов, — Цицерон не решился бы даже собрать нас сегодня. Его медлительность могла привести к тому, что друзья силой освободили бы арестованных заговорщиков. Но жена заставила его решиться. Благородная Теренция не впустит консула в дом, если виновные уйдут от наказания.

— Теперь он уже не отступит, — тоже шёпотом ответил Силан, — Цицерон умеет вести дела. Благодаря распущенным им слухам о подготовлявшихся заговорщиками поджогах почти все жители города отвернулись от них. Я знаю, что настоящей душой заговора был не Цезарь, а Красс, победитель Спартака. Говорят, он хотел стать после переворота диктатором. Но, после того как Каталина осмелился пообещать народу отменить долги и отобрать у богачей их имущество, Красс испугался и отступился от Катилины. Богатство ему дороже почестей! Я слышал, что он ночью был у Цицерона, передал ему какие — то документы и требовал самых решительных действий против заговорщиков. Цезарь тоже не станет теперь заступаться за уличённых изменников. Они с Крассом всегда заодно. Цицерону нечего бояться.

Между тем служитель поднёс консулу извлечённые внутренности убитого животного. Внимательно осмотрев их, Цицерон провозгласил, что боги благоприятствуют собранию и можно начать обсуждение вопроса. Беседа сенаторов прекратилась.

Римский сенат в это время состоял приблизительно из шестисот знатных людей, занимавших в прошлом высшие должности в государстве. Здесь заседали и отбывшие свой срок консулы (консуляры), а также бывшие преторы и квесторы — казначеи.

Занимать должность консула в Риме мог только человек, уже прошедший предшествующую, менее важную должность, то есть уже вошедший в состав сената. Так как по обычаю выборы производились заблаговременно, осенью, то в конце года, перед 1 января, в сенате находились не только консулы этого года, но и консулы, уже выбранные на следующий год. Собеседник Катона Силан был как раз таким вновь избранным консулом.

Мнение будущих консулов было принято спрашивать первым. Затем выступали по старшинству занимаемых должностей. — Децим Юний Силан, говори! — провозгласил Цицерон. Силан поднялся с места и, держа в руках навощённую дощечку с заранее написанной речью, скороговоркой зачитал своё предложение: учитывая тяжесть преступления заговорщиков, их следует отвести в тюрьму и применить к ним высшую кару.

Второй вновь избранный консул — Мурена, вызванный Цицероном, даже не встал с места. Это означало, что он полностью присоединяется к прочитанному предложению. Так же делали все остальные сенаторы, имена которых выкликал Цицерон. Мнение сената казалось единодушным.