Древний Рим. Имена удовольствий (СИ)

После моего слегка насмешливого вердикта, этот странный человек воззрился на меня с уже нескрываемым любопытством:

— Да, я поэт. А разве еще заметно?

Я поднялась с травы, на которой, оказывается до сих пор сидела, и несколько театрально продекламировала:

— А можно вовсе не писать стихи,

Ни строчки, ни строфы, и быть поэтом,

Но выдаст неизменно взмах руки,

И будут говорить глаза об этом!

— Хорошие слова, — похвалил мужчина, — кто их сказал?

— Простите, я даже не помню.

И впрямь досадно, я знаю наизусть около пятисот стихотворений, но изредка путаю авторов…

— Скажите, пожалуйста, мы в больнице?

Самым простым объяснением мне показалось то, что меня привезли куда-нибудь в больничный комплекс за городом. Вышла погулять из палаты и опять упала в обморок на зеленую травку, почему же я ничего не помню об этом… Все очень странно!

— Это моя усадьба, и в лечебницу она еще, кажется, не превратилась, — слабо улыбнулся мужчина, опираясь на палку.

Я поняла, что долго стоять ему было тяжело. Значит, все-таки он проходит здесь лечение и мы в какой-то частной клинике. Его личной клинике! Я невольно насторожилась.

— А где мои книги?

Вот это был бы настоящий удар! Потерять в суматохе «Древний Рим» в 2-х томах, этой напасти мне только не хватало.

— Скажите, пожалуйста, их забрали с дороги? И еще моя маленькая сумочка, там кошелек и ключи от дома. Где это все хранится? У вас?

— Здесь, вроде бы, нет никаких книг, посмотри вокруг, Элиав…

Я еще раз внимательно оглядела стоящих передо мной людей, потом обвела взглядом густую растительность сада, обратив внимание на небольшой источник, вытекающий из разбитого каменного кувшина. Страшная догадка заставила меня похолодеть, я тут же начала отчаянно щипать себя за руки, чувствуя при этом обычную боль.

— Скажите, я умерла, да? Там, на дороге, когда меня ударила машина… меня не успели спасти… Значит, я сейчас на небесах? А вы… тоже умерли или вы здесь живете всегда? Может, вы…, - я даже вздрогнула от такого предположения, — может, вы Господь Бог?

Молодой парень, которого назвали Элиавом, даже отшатнулся в сторону, взирая на меня с крайним недоумением, а потом бросил вопрошающий взгляд на своего более старшего спутника. На лице последнего появилась та же слабая улыбка, темно-серые глаза смотрели уже весело.

— Богом меня еще точно никто не называл… Откуда же ты взялась такая, как смогла перелезть через ограду, она ведь очень высокая, хоть и грозит кое-где обвалиться? Ты здесь пряталась от кого-то, тебя преследовали? Ты — рабыня?

«Уф! Ничего себе! Уже в рабыни меня определяют… Может, это какой-то театр на природе или киносъемки…»

— Я понятия не имею, как оказалась здесь. Я свободный человек, я из Тюмени. Со мной случилось несчастье и это последнее, что я помню. Если это не Рай и вы не Бог, то тогда — кто вы, и где именно находится ваша усадьба?

Мужчина церемонно поклонился, чуть поморщившись, словно от боли. Я заметила, что правую ногу он держит чуть согнутой, почти на нее не опираясь.

— Меня зовут Клодий Аврелий Скавр, и когда-то я действительно считался неплохим поэтом. Со мной тоже пару лет назад произошло несчастье, и с тех пор я уединенно влачу бремя своей жалкой жизни в единственном доме, что остался у меня после выплаты всех штрафов и долгов. От голода меня спасает лишь небольшая полугодовая рента, из рабов у меня есть только Элиав да старый Мапроник. Мы едва сводим концы с концами, но я стоически терплю все невзгоды.

— У вас прямо-таки древнеримское имя… и одеты вы соответственно…

— Я принадлежу к довольно знатному, но обедневшему роду. Своими предками я, действительно, могу гордиться, жаль, что обо мне некому будет сказать то же самое. Вряд ли я уже обзаведусь семьей и продолжу свой род.

Клодий грустно улыбнулся и покачал головой, словно о чем-то сожалея.

— У вас, видимо, нет детей, но вы же еще не стар, мужчина может обзавестись потомством и в восемьдесят лет. У вас точно все впереди.

— Ты, похоже, и правда, ничего обо мне не знаешь, — вздохнул мужчина и продолжил, — видно, ты в Риме недавно…

— А-а-а, — только и могла протянуть я, — как это в Риме? Почему это я вдруг в Риме?

— Да, уж не знаю почему, — мужчина был немало удивлен моим вопросом, — ты, кажется, сильно ударилась головой, раз ничего о себе не помнишь.

— Вряд ли ты приехала в Рим одна? Где твои родные, у тебя есть муж? Откуда ты, где твой дом?

Я молча смотрела на него, не зная, что и думать.

— Я из России, я — русская. Путин… Вы же нашего Путина знаете?

— Что это — Путин? Город? Где-то в Греции, должно быть?

— Скажите, какой сейчас день и какой год? — быстро и громко задала я вопрос, вдруг ставший для меня чрезвычайно важным.

— Двадцатый день до майских календ 780 года от основания Рима, — уверенно ответил Клодий, и я просто «выпала в осадок», услышав эти слова.

У меня вдруг подкосились ноги, я неловко плюхнулась на траву и уставилась на землю перед собой. «Или меня разыгрывают или… Но это не может быть правдой!»