Древний Рим. Имена удовольствий (СИ)

— Едва станет светать, я выведу тебя к позициям римлян, это не так далеко. Ты скажешь, что была в плену и сбежала. Скажешь, что знаешь Оливию Котта и консула Каррона. Пусть тебя отведут к центуриону, а он даст знать дальше. Неужели ты могла подумать, что я смогу убить тебя? Мне проще было бы самому себе перерезать глотку. А сейчас отдыхай и попробуй уснуть. Я буду снаружи. Мне тяжело видеть тебя и не прикасаться снова.

Он исчез в темноте, а я повалилась на ложе, сжалась в комочек, стараясь унять тошноту и успокоить дыхание. Голова была тяжелой, веки смыкались, и скоро я провалилась в сонное забытье.

Глава 17. Посреди легиона

Легче лисенка скрыть под одеждой,

чем утаить вас — ревность и нежность…

М. Цветаева

Пробуждение было приятным, мне снился Гай, он что-то тихо рассказывал, целуя меня на нашем ложе. Я отвечала ему нежностью, обнимала его, как вдруг почувствовала под руками длинные волосы и открыла глаза, тотчас отстранившись от мужчины. Рядом лежал Дакос, он снова потянулся ко мне, желая опустить на покрывало. Но я уверенно села и поправила на себе рубашку. Откуда-то пришло ощущение своей правоты и силы. Я испытующе посмотрела на фракийца и строго спросила:

— Уже наступил рассвет? Ты обещал вывести меня из лагеря или снова передумал?

— Я сдержу свое слово.

Мы вышли из беседки и Дакос повел меня к зарослям можжевельника, где у полуразрушенной изгороди был привязан его конь. Пройдя до конца аллеи, мы оказались у маленьких ворот, там находились двое стражников, но Дакос негромко что-то им объяснил и нас пропустили. Над холмистой равниной стояла дымка тумана, я невольно ежилась от утренней прохлады, хотя голова была ясная и свежая. Кажется, я отлично выспалась. Надеюсь, силы не оставят меня до конца пути, мне остался один последний рывочек, а там… Лишь бы вернуться в Рим, в свой дом, забраться в какой-нибудь темный угол и постараться забыть все подробности последних дней.

Дакос отвез меня до редкой оливковой рощицы и спустил с коня.

— Дальше пойдешь сама. За деревьями поле, а за ним расположились римляне. Надеюсь, ты будешь храброй… Они, кажется, убрали еще не все трупы.

— Что?

— Вчера там прошла небольшая стычка. Мы попробовали покусать друг друга, но поле осталось за ними, а нам пришлось отойти, хотя римляне и не стали преследовать, им еще придется пару дней зализывать раны, ожидая подкрепление. Дошли слухи, что у Казилина его солдат сильно потрепал Тир — сириец. Он ведь начал это восстание, за ним пошло много рабов. Тир тоже был гладиатором и, говорят, дело не обошлось без женщины. Все войны ведутся за земли и женщин.

— Еще за свободу!

— Да, да… За свободу для себя и своей женщины на богатой земле. Или просто на родной…

Я молчала, опустив голову. Он был прав. И я ничем не могла утешить его.

— Прощай… И пусть Боги, в которых ты веришь, помогут тебе остаться в живых!

— Прошай, Божественная! Любимая, жестокая…

Мы обнялись и почему-то не спешили разомкнуть руки. Он сам, тяжело вздохнув, отпустил меня, на последок легко коснувшись губ поцелуем.

— Иди! И забери с собой мое сердце и мою душу. Так мне будет легче сражаться. Тогда я буду непобедим. А ты будь счастлива… как ты пожелаешь и с кем пожелаешь.

Он горько усмехнулся, подталкивая меня вперед. И я пошла через рощу к полю, по колено в тумане, стараясь не оглядываться на высокую фигуру всадника, что остался позади.

А потом начался кошмар… В ноздри мне ударил резкий отвратительный запах, и я чуть на споткнулась о неподвижное тело человека, что лежало на окраине леска. Мне пришлось зажать нос рукой и, стараясь задерживать дыхание, я решила поскорее пересечь поле. Самое страшное, что в клочьях тумана я не могла четко видеть, что находится на земле в двух шагах передо мной — то и дело я натыкалась на нового мертвеца. Окинув взглядом расстилающееся передо мной пространство, я едва могла сдержать испуганный вопль, кругом были люди, точнее, то, что от них осталось. Они валялись в самых разных позах, истерзанные, изрубленные, с обезображенными застывшими лицами.

Хорошо, что мой желудок был пуст, иначе меня бы вывернуло наизнанку от этого зрелища, но я упрямо пробиралась вперед, отпрыгивая в сторону от каждой зловещей находки. Вскоре мне стало казаться, что кое-кто здесь еще жив или это туман и мое воспаленное воображение начали играть со мной злые шутки. Мне чудилось, что синюшная откинутая рука со скрюченными пальцами уже тянется к моей лодыжке, а это запрокинутое к небу молодое лицо с остановившимся взором пытается мне улыбнуться.

Был момент, когда мне остро захотелось повернуть назад и бежать к Дакосу, но я заставила себя идти дальше, пока не увидела вдалеке три человеческие фигуры. Кто-то ходил между убитыми и периодически наклонялся, желая ограбить мертвого или убедиться, что он уже и впрямь не способен дышать. Вдруг совсем рядом до моего уха донесся жалобный стон. Я вскрикнула и кинулась в сторону, заметив, что неподалеку от меня зашевелился мужчина, а через минуту он уже пытался подняться на колени. Из тумана впереди послышался крик: